Исцеление

— Надеюсь, Вика, что теперь только я буду твоим лечащим врачом. Раньше, еще в царское время, были семейные врачи, они лучше знали своих пациентов, что им помогает, что нельзя назначать, знали дедов, отцов, детей и внуков. И я хочу, нет, просто настаиваю на общественной должности вашего семейного врача.

— Мы с мамой хотели, что бы вы были для нас гораздо больше, чем семейный врач — членом нашей семьи, мама говорила вам прошлый раз об этом.

— В качестве кого? — загадочно улыбаясь, спросил Михайлов.

«Интересно, обсуждали они этот вопрос или нет»? И по реакции Вики догадался — обсуждали. «Как они распределили роли, кому я нравлюсь? Быть членом семьи… мученье»… Мысли вихрем кружились в голове, туманя мозги.

— Ну… я не знаю… просто родной человек, — покраснела и потупилась Вика, — вот, мама оставила ключ от квартиры — это вам.

«Ничего, — подумал Михайлов, — видимо, мамочка метит меня сначала в любовники, а потом в мужья, женщина интересная, в соку. — Он рассердился на себя. — Думаю, как о шлюхе, а она мне нравится. И Вика! Разберемся, — и взял ключ.

— А вдруг я что-нибудь сопру отсюда? — неожиданно спросил он.

— Разве свое воруют? — удивилась Вика.

— Ух, ты! — воскликнул Михайлов, — а ты философ!

Он не ожидал такой реакции и попросил Вику присесть рядышком.

— Ты мне расскажи лучше немного о себе, о маме, а то странно получается — родственник и ничего про вас не знаю, — засмеялся он.

— Родилась я здесь, последние три года училась на дому, в июне закончила 11 классов.

— Значит тебе семнадцать лет?

— Пятого декабря исполнится восемнадцать.

— А мама?..

— Мама работает инженером-конструктором в «Промстройпроекте», папа был летчиком, летал на ТУ-154.

— Сколько лет маме и как ваша фамилия? — Михайлов почувствовал, что от него отдает канцелярщиной.

— Сорок один, а фамилия наша простая — Петровы.

Вика замолчала, и Михайлов понял, что она тоже хочет узнать про него, но стесняется и не знает, как спросить. Придется рассказать немного о себе.

Раздался звонок.

— Это, наверное, мама, я открою.

Михайлов, услышав шум в прихожей, вышел. Алла Борисовна, раскрасневшись от мороза и гнева, бушевала, обращаясь к Вике:

— Ты представляешь, меня, как последнюю хулиганку, задержали вот эти… эти, — не подобрав слова, она показывала рукой на двух сотрудников милиции.

— В чем дело, лейтенант? — спросил Михайлов старшего по званию.

— Николай Петрович! — воскликнул лейтенант, — вы-то как здесь… Вы родственник?

— Да, вроде бы как, — уловив благодарный взгляд хозяйки, ответил он, — но я вас что-то не припомню, лицо, вроде, знакомое, может там… встречались? — махнул он неопределенно рукой.

— Ну, конечно, там. Меня тогда ранило на зачистке у площади «Минутка» в январе 95-го, — тараторил он, — а вы, Николай Петрович, дай вам Бог здоровья, пулю вытащили, все зашили, заштопали, бегаю сейчас, как молодой, — для убедительности он потопал ногами.

— Вы и так молодой, — усмехнулся Михайлов.

— Что вы? Мне говорили — в рубашке родился, а я-то знаю: это у вас руки золотые…

— Это уж точно, — поддакнула Алла Борисовна.

— Пойдемте, лейтенант, объясните толком, что случилось, — Михайлов провел его в комнату.

— Тут такая неприятная история, — начал он, — вот эта гражданочка…

— Я вам не гражданочка, — занервничала Алла Борисовна.

— Алла Борисовна, пожалуйста, пусть он расскажет, — ласково попросил Михайлов.

— Пришла она, Алла Борисовна, — начал лейтенант, — значит, в поликлинику, нашумела, накричала, обозвала врача коновалом и плюнула ему в лицо. Есть свидетели, заявление. Хулиганство…

Михайлов от души захохотал, все удивленно замолчали.

— Плюнула ему в лицо? А он, наверное, говорил, что больная неизлечима, что они сделали все возможное и невозможное и вот: благодарность, — продолжал смеяться Михайлов.

— Да-а, вот и карточка у меня… как вещественное доказательство, — похлопал лейтенант по папке.

Михайлов сразу сообразил, что Петрова старшая попала в неприятную ситуацию. Пока разберутся что к чему, поймут, что Вика абсолютно здорова — много воды утечет, испишут кучу бумаги, измотают нервы. Николай Петрович понимал желание Аллы Борисовны — плюнуть в лицо врачу. Много горя ей пришлось пережить, начиная от гибели мужа, инвалидности дочери и заканчивая, может быть, где-то и черствостью врачей.

— Теперь давай поговорим серьезно, лейтенант. Как боевые офицеры, — голос его затвердел. — Вам этот врач наверняка объяснил, что у Аллы Борисовны дочь три года назад попала в аварию. Что она может передвигаться только на костылях и то с большим трудом, — Михайлов сделал паузу и продолжил, — а если этот врач лечил ее три года не так… плохо лечил, не сумел вовремя увидеть, что кости срастаются неправильно, образуются контрактуры, сдавливающие нервы… Но нашелся другой врач и вылечил ее. Плюнули бы вы ему в лицо?

— Нет, наверное, — задумался лейтенант, — я бы морду набил!

— А ты говоришь хулиганство! — Михайлов, потом Вика и Алла Борисовна захохотали.

— Вика, покажи лейтенанту свой паспорт. Бери, бери лейтенант, читай, — еще смеялся Николай Петрович.

— Петрова Виктория Николаевна…