Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Теперь тоже, конечно, я могу исполнить и другое Ваше желание – не тратить выручку с роск<ошного> издания на печатание книг, а использовать ее исключительно для своих нужд. А т. к., судя по началу, можно рассчитывать, что продажа пойдет хорошо, то, пожалуй, через год или полтора мне удастся так устроиться, как это нужно для того, чтобы успешно работать. Шифрин сегодня мне сказал, что в Лондоне уже обеспечено около 15 экземпляров (в Лондоне, вообще в Англии продают на англ<ийскую> валюту – по фунту за том берут), что в Швейцарии будет продано около 5 экз<емпляров> и т. к. ^[3]. Потом Беспалова ^[4] уверяла, что у нее есть во Франции 10, 12 охотников, которые готовы сразу внести деньги за полное собрание. Если все это осуществится, то соберется порядочная сумма, и можно будет, наконец, освободиться от постоянных забот и отдаться исключительно своей работе. Когда я думаю об этой возможности и вспоминаю, что всем этим я обязан Вашей дружбе и заботе – я не знаю, как и благодарить Вас. Тем более, что сейчас, больше, чем когда бы то ни было, мне хочется продолжать работать. Возражения д-ра Hering’a на мою статью о Гуссерле показали мне лишний раз, что борьба, которую ^[5] я начал 25 лет тому назад, есть действительно борьба за το τιμιώτατον, ^[6] за самое для нас драгоценное. Сама по себе статья Hering’a, как я Вам, кажется, писал, не представляет из себя ничего особенного. Но она вся пропитана духом Гуссерля – и, через Hering’a, я, конечно, разговариваю с Гуссерлем или, лучше сказать, с «Духом нашего времени». Между прочим, я изменил заглавие своей статьи о Плотине, которая напечатана в Верстах. Она по-немецки (в сборнике Франка, который выйдет к январю, вероятно, у Reichl’a) уже будет называться: На весах Иова. ^[7] Мне кажется, что это заглавие лучше выражает сущность статьи – и всего того, что занимает меня в последнее время. Есть ли еще такие весы Иова – когда-то ведь были они? И как сделать, чтобы люди убедились в их существовании! И мне хочется думать, что если я оставшиеся мне годы жизни смогу отдать работе, то, может быть, мы опять увидим то, что, выражаясь языком Платона, видели «блаженные и древние мужи, которые были лучше нас и стояли ближе к Богу»… ^[8] Одновременно с этим письмом посылаю Вам номер журнала Версты, где напечатаны вещи Ремизова и моя статья – На весах Иова (я надписал новое заглавие, перечеркнув старое). ^[9]

<…> бодрой и оживленной, какой я ее давно не видел. Но перед своим отъездом стала опять нервничать. Сейчас она в Vichy, ^[10] но через несколько дней, прямо из Vichy, она через Париж поедет одна в Берлин. Надеюсь, что при <В>ас последние признаки перевозбуждения у нее пройдут. Г<ерман> Л<еопольдович> поедет в Берлин через месяц. —

Видел сегодня Ремизова. Бедолага до сих пор не оправился после истории с автомобилем: боится на улицу выходить. ^[11] Он надеялся, что ему, по крайней мере, заплатит страховое общество, и можно будет отдохнуть и подлечиться. Но его расчеты не оправдались: он не получил ничего, и опять ему придется мучиться, как прошлую зиму.