Исцеление формой, энергией и светом. Пять элементов в тибетском шаманизме, Тантре и Дзогчене

Центральное учение «Шести светочей» заключается в том, что все: каждое переживание, каждая мысль, каждая личность — это проявление чистой светоносной основы бытия. Необходимо это понимать и пребывать в таком понимании. Хотя в «шести светочах» не говорится о пяти светах, светоносность, которая здесь описывается, и есть пять чистых светов элементов. Нужно понять это, осознать и жить в этом знании.

Светоносность в первом светоче — это ничем не ограниченное чистое присутствие. Последующие светочи — это основополагающее чистое присутствие, пребывающее в сердце, возникающее как личное переживание, действующее в органах чувств, проявляющееся как видимости мира явлений и, наконец, предстающее как видения бардо. Тот свет, который освещает и который является каждым из этих разнообразных переживаний, — это тот же самый священный свет, исконная недвойственная осознанность.

В учениях Дзогчена говорится, что все грубые и тонкие видения — будь то внешние видения гор, зданий и т. д. или внутренние видения, появляющиеся в медитации, в духовной практике, — возникают из пяти чистых светов. Чтобы получить внутреннее переживание пяти светов, нам нужна поддержка со стороны практики и учений. С помощью более грубых внешних видений мы стараемся получить переживание тонких видений. С помощью переживания тонкого видения, мы стараемся узнать чистую светоносность — пять чистых светов — во всех внешних видениях.

Чтобы практиковать Дзогчен, необходимо с помощью всех переживаний учиться пребывать в постижении первого светоча. Можно медитировать у алтаря и получать переживания пустоты, ясности и блаженства, а потом встать, пойти в магазин, повстречать кого-то, увлечься и забыться. Поэтому нам нужно пребывать в ригпа, которое лежит в основе и медитативного переживания и всего того, на что мы отвлекаемся в повседневной жизни. Если мы пребываем в ригпа, все, что мы воспринимаем как внешнее, становится менее вещественным. Менее вещественными становятся все наши отождествления. Менее существенными становятся наши проблемы. Мы ощущаем ригпа повсюду: нет никакой разницы между тем, что внутри тела и вне его. Нет разницы между медитацией и немедитацией. Мы ощущаем ригпа благодаря чувствам, но не чувствами, поскольку чувствами мы воспринимаем объекты чувств. Ощущение ригпа с помощью чувств не имеет ничего общего с восприятием объектов чувств: здесь мы устанавливаем связь с внутренним светом, пребываем в ригпа и сохраняем эту связь в процессе чувственного восприятия.

Дзогчен в действительности говорит не об индивидуальном. Он обращен к пространству и свету, пустоте и недвойственному ригпа, а не к развитию качеств. На самом деле Дзогчен начинается как путь тогда, когда человек осознал первый светоч. Дзогчен не принадлежит тибетцам или европейцам, людям или не людям. Его цель — постичь природу каждого существа.

ЗВУК, СВЕТ И ЛУЧИ

В «Шести светочах» все явления подразделяются на звук, свет и лучи. Когда возникают три объекта видения [звук, свет и лучи],

Если движущийся ум понимает их как собственные видения,

То благодаря видениям мы воспринимаем обнаженное исконное ригпа И ясно постигаем незамутненную основу.

И еще там говорится:

Когда исконное ригпа едино со светом, проявляются все тела сансары и нирваны.

Когда исконное ригпа едино со звуком, возникают все виды речи сансары и речи будды. Когда исконное ригпа едино с лучами, проявляется все сознание сансары и нирваны.

Если все явления, в том числе и субъективное чувство своего «я», узнавать как пустое проявление пространства и света, — ты свободен. Тогда все, что бы ни возникало, предстает как украшение чистого бытия. Если воспринимать явления, в том числе и

субъективное чувство своего «я», как если бы они были независимыми, самостоятельными существами или объектами, — ты запутался.

Если звук проявляется в состоянии ригпа — это от природы чистый звук. В первый миг восприятия звук не отделяется от субъекта. Если же звук принимают за объект, внешний для субъекта, то ему приписывают независимое существование. И тогда его наделяют каким-то значением. Например, в младенчестве мы слышим разговор, но не воспринимаем его как нечто отдельное от себя. Позже, научившись говорить, мы вкладываем в звуки смысл, но этот смысл представляется нам чем-то внешним. Когда мы слышим иностранную речь, она не несет для нас никакого смысла, пока мы не изучим этот язык достаточно для того, чтобы соотносить его слова с каким-то смыслом. Это верно для всех звуков: сначала он только звук, затем мы учимся вкладывать в него смысл. Звуки превращаются в слова, или в кошку, что крадется в кустах, или в автомобиль, что проехал вдали. Услышав неизвестный звук, мы спрашиваем, что это? Получив ответ, в следующий раз мы уже не столько слушаем звук, сколько его вспоминаем.