Исцеление мира. От анестезии до психоанализа: как открытия золотого века медицины спасли вашу жизнь

10 марта Джеймс ДеВулф попрощался с Фанни. Эта встреча станет для них последней. Его письма жене и дневниковые записи полны событий, которые суеверные люди сочли бы плохим предзнаменованием. Такой была первая запись в дневнике об этом марше в бездну: «В двух милях от форта Тоттен моя лошадь упала и придавила мне правую ногу». Позднее, в конце той суровой зимы, колонну настигла снежная буря, из-за которой несколько солдат получили обморожения, чаще всего пальцев и носов. Он написал Фанни: «Почти у всех есть обморожения; обычно только кончиков пальцев, носа или уха. Едва ли кого-то миновала эта участь, но я не думаю, что это сделает их непригодными к службе». Нежностью к Фанни, писем которой он с нетерпением ждал, пропитано каждое из его посланий, которые он обычно заканчивал словами «Love & kisses darling from your loving husband»[175]. Когда погода улучшилась, ДеВулф и его подразделение перебрались в форт Авраама Линкольна – для многих людей он стал последним капитальным строением, где им довелось жить. Их путь в форт Авраама Линкольна лежал через нынешнюю столицу штата Северная Дакота, которая носит имя одного из имперских канцлеров Германии. Город не снискал расположение ДеВулфа: «Бисмарк – место, похожее на разлагающуюся кучу дерьма». Долгие, по большей части небогатые событиями дни он проводил в своей палатке, занимаясь самообразованием: как говорится в дневнике ДеВулфа, в начале мая он, например, читал о физиологии.

17 мая 7-й кавалерийский полк США численностью около 700 человек выступил из форта Авраама Линкольна; «Ненадолго заходила миссис Кастер», – отмечает ДеВулф. Элизабет («Либби») Кастер в течение своей долгой жизни (она умерла более чем полвека спустя в 1933 году) была готова на все, чтобы защитить репутацию мужа от критики. Работы у ДеВулфа было мало – 23 мая он ухаживал за тремя слегка приболевшими людьми. 2 июня внезапно снова пошел снег: «Перед моей палаткой горит огонь, почти застилая мне глаза. Знаешь, дорогая, иногда я думаю о том, как хорошо было бы жить дома». 21 июня, во время затянувшихся поисков большого индейского лагеря, о существовании которого ходили слухи, ДеВулф записал в дневнике потрясающее по своей ошибочности суждение: «Я думаю: совершенно очевидно, что этим летом мы не увидим ни одного индейца». Словами «My regards to all. from your loving Hub J M DeWolf»[176] завершалось последнее письмо хирурга. 24 июня он в последний раз описал подробности похода в дневнике: «…нашли новые следы… старый лагерь покинут… они уже не на высоте…» – этими словами заканчивается дневник Джеймса Мэдисона ДеВулфа. Под фразой «не на высоте», вероятно, имеется в виду, что следы в оставленных индейцами лагерях указывают на меньшее количество воинов, чем предполагалось. Это было фатальное заблуждение. На следующий день Кастер записывал свои последние слова на клочке бумаги: «Большая деревня, приезжайте скорее, привезите припасы». Посыльным, который должен был передать записку майору Рино, был солдат-иммигрант из Италии по имени Джон Мартин, изначально носивший имя Джованни Мартино – он был последним белым человеком, который видел Кастера и его людей живыми.

Джеймс ДеВулф умер на относительно раннем этапе битвы при Литтл-Бигхорн, в тот момент, когда подразделения Рино, пытаясь спастись, бежали через реку, а Кастер с большей частью войска остался на верную погибель. По словам очевидцев, врач был убит прямым выстрелом прямо в сердце. В жизни Джеймса Мэдисона ДеВулфа сбылась американская мечта. Выросший в весьма скромных условиях человек взял судьбу в свои руки и стал представителем уважаемой профессии. Таковой была его судьба – мечта сделала его частью одной из величайших американских легенд, Custer’s Last Stand[177] и вместе с тем привела к гибели.

Источники

Историей медицины я занимаюсь со времен уже много лет как завершившегося обучения – и медицину, и историю я изучал в Дюссельдорфском университете. За более чем три десятилетия, прошедшие с тех пор, я имел удовольствие публиковать материалы о некоторых событиях и людях, описанных в этой книге; часто мои работы выходили в специализированных медицинских журналах, подобных Chirurgischen Allgemeinen издательства Dr. Reinhard Kaden Verlag в Гейдельберге, а иногда и в средствах массовой информации, таких как ZEIT (о введении наркоза). В тех редких случаях, когда мне были доступны оригинальные рукописи, я использовал их при написании некоторых глав, после переработки и при необходимости приведения в соответствие с выводами современной науки.

Пролог

1. Ferdinand Sauerbruch: Das war mein Leben. München, 1978, S. 11.

Изображения людей

1. Carol Johnson: Cornelius, Robert (1809–1893). Pioneer daguerreotypist and businessman. In: John Hannavy (Hrsg.): Encyclopedia of Nineteenth-Century Photography. Band 1: A – I, Index. New York 2008. S. 338–340.

2. Steffen Siegel (Hrsg.): Neues Licht. Daguerre, Talbot und die Veröffentlichung der Fotografie im Jahr 1839. München 2014.