Исцеление огнем

– Никаких «но» тут быть не может! – прервал генерала последний сын императора Александра Третьего. – Способствуя заключению скорейшего почетного мира между Россией и Германией, а также разгоняя Учредительное собрание и совершая другие свои поступки, кажущиеся вам неоднозначными, господин Серегин действовал исключительно из своих патриотических убеждений и во исполнение воинского офицерского долга. Ведь ему, как уроженцу будущих времен, заранее известно, какое начинание будет иметь успех и принесет пользу России, а какое следует придушить на корню во избежание излишнего кровопролития и раздувания смуты. Таким образом этот человек действовал, когда одной рукой разгромил и ликвидировал Добровольческое движение на Юге России, а другой добился отставки, ареста и пожизненного заключения самых кровавых большевистских сатрапов, запятнанных множественными бессудными казнями ни в чем не повинных людей. Одновременно с этими действиями он извлек из ссылок и мест заточения всех членов нашей семьи, до кого смог дотянуться, после чего мне одному предложил службу в рядах своей армии, а остальным – безопасное убежище за пределами нашего мира, в тех местах, где их соглашались принять…

– За пределами нашего мира, Ваше Императорское Высочество? – переспросил ошарашенный генерал Келлер. – Это как же такое может быть?

– Обыкновенно, Федор Артурович, вполне обыкновенно, – хмыкнул мой спутник и размеренно заговорил: – Писал же Джордано Бруно о множественности обитаемых миров. А для господина Серегина, в силу его особых полномочий, данных Свыше, путешествия между различными мирами так же привычны, как вам – переходы из комнаты в комнату в собственном доме. За полтора месяца, что прошли с момента нашего знакомства, я лично посетил несколько таких миров. Помимо главной резиденции господина Серегина в Тридесятом царстве, мне довелось побывать в его титульном владении, княжестве Великая Артания, расположенном в шестом веке христианской эры сразу за днепровскими порогами. Также я посетил сокрытую в глубинах седой древности дружественную Народную Республику Аквилония, ну и еще тот мир, где господин Серегин в начале своей карьеры господнего посланца разгромил Батыеву орду. Кроме того, в тысяча девятьсот пятом году в спасенном его армией Порт-Артуре я стоял на батарее Электрического утеса. Был я и в мире четырнадцатого года. Там европейская война еще до Рождества закончилась победой России, Австро-Венгрия, разгромленная русским воинством, распалась на составные части, а Германия раскаялась в своей воинственности и запросила почетного мира. Но главный мой визит состоялся в мир тысяча девятьсот сорок первого года, на вторую германскую войну, которую сам Сергей Сергеевич почитает священной. Там его воинство помогает местной русской армии отбивать нашествие германских технизированных варваров, которые пришли на русскую землю, чтобы убить всех, кто может и хочет держать в руках оружие, а оставшихся сделать рабами. Там «цивилизованные» европейцы не моргнув глазом убивают русских женщин и детей, там пленных насмерть морят голодом и загоняют за колючую проволоку даже гражданских. Там кровь захватчиков течет по земле рекой, потому что на такой войне русские солдаты не знают к врагу жалости. Именно там – место каждого честного русского офицера, а отнюдь не здесь, в этом мире, который уже отдан Всемогущим Богом господину Сталину для небывалого еще в истории эксперимента по построению Царства Божьего на Земле. Противиться этому Замыслу будет и грешно, и безнадежно. Как раз поэтому господин Серегин забирает отсюда членов бывшей правящей фамилии и тех господ офицеров, которые не забыли, что их главная преданность принадлежит России, а также беспощадно истребляет тех, кто ради борьбы с большевиками выступает на стороне враждебных России иностранных держав. Такие, по его мнению, на этом свете ни в одном из сущих миров жить не должны. И точно так же господин Серегин прореживает ряды высокопоставленных большевиков, деля их на агнцев, желающих построения нового справедливого мира, и козлищ, преследующих свои узкокорыстные интересы. Теперь такие хранятся на складе отработанного материала в Тридесятом царстве, а в нашем мире их нет нигде. При этом левые эсеры выброшены во тьму внешнюю целиком и полностью, потому что во всем их идеологическом багаже нет ни грана истины. Новое царство всеобщей справедливости будет построено верой и правдой, при этом привилегированным классом трудящимися будут считаться не только пролетарии и беднейшее крестьянство, но и учителя, инженеры, агрономы, профессора, офицеры и священники – то есть все те, кто исполняет в обществе необходимые социальные функции, а не только проедает земельную или денежную ренту.

Михаил Романов сделал небольшую паузу и, не дождавшись ответа, добавил уже вполне светским тоном:

– Однако, Федор Артурович, разве вам не кажется, что вести подобные разговоры в прихожей несколько неприлично?