Исцеление Вечностью

— Диомед был прав — нужно было спешить. Как только Траян по пути на другую войну — против армян и Парфии — прибыл в Антиохию, ему сразу же донесли о епископе Игнатии Богоносце.

— Богоносце? — удивленно взглянул на Клодия Альбин.

— Да, — подтвердил тот. — Так называет его здешняя паства. Его обвинили в том, что он почитает осужденного Пилатом на смерть и распятого Христа, как Бога, и устанавливает законы о сохранении девства, о презрении к богатству и всему, что только приятно в этой жизни. Услыхав о том, Траян велел привести к себе Игнатия и в окружении ближайших людей, во главе с префектом претория — к счастью, мне тоже удалось купить среди них себе место — спросил у него:

«Ты ли, называемый Богоносцем, противишься нашему повелению и развращаешь всю Антиохию, ведя ее вслед своего Христа?»[7]

«Да», — без малейшего признака страха на лице, ответил ему Игнатий.

Тогда император спросил:

«Что значит название твое — Богоносец?»

«Носящий Христа Бога в душе своей есть Богоносец», — ответил ему Игнатий.

«Итак, — уточнил Траян, — ты носишь Христа твоего в себе самом?»

И услыхав утвердительный ответ, подтвержденный словами из Священного Писания, будучи верховным жрецом Римского мира, удивился:

«Что же мы, по твоему мнению, не носим всегда наших богов в памяти и не имеем их помощниками против врагов?»

«Горько мне, — отвечал ему Игнатий, — что ты называешь идолов богами, потому что Един есть Бог Истинный, Создатель неба и земли, и моря, и всего, что в них находится, Един Господь Иисус Христос, Сын Божий Единородный, и царству Его не будет конца. Если бы ты познал Его, то порфира твои, и венец, и твой престол были бы еще более могущественными!»

«Игнатий! — терпеливо сказал, как ты знаешь, умеющий долго держать себя в руках Траян. — Оставь то, что ты говоришь, и послушай лучше моих слов: если желаешь сделать мне угодное и быть в числе моих друзей, то принеси с нами жертву богам и тотчас же будешь у нас первосвященником великого Юпитера и назовешься отцом синклита!»[8]

«Какая польза мне быть первосвященником Юпитера, когда я — архиерей Христа, Которому всегда приношу хвалу и стараюсь всецело принести себя в жертву, чтобы иметь в себе подобие добровольной Его смерти?» — ответил на это Игнатий.

«Кому ты хочешь принести себя в жертву? — с усмешкой приглашая всех своих приближенных быть свидетелями своего презрения, спросил Траян. — Тому ли, кто был пригвожден ко кресту Понтийским Пилатом?»