Исцеление Вечностью

            Александр посмотрел на закрытую входную дверь, на пустое кресло и стоящую посреди комнаты Веру, затем на икону и, наконец, разом все понял!

            «Неужели произошло чудо? – веря и не веря, подумал он, и сам же себе ответил: Да! Да! Все подтверждения тому - налицо. И – на лице Веры!»

            Он громко – от облегчения и за нее, и за себя, все-таки так переволновался - выдохнул, взял из рук Веры икону…

            И тут его ждало новое чудо.

            Прикладываясь с благодарностью к иконе, он вдруг заметил, что алая полоска стала заметно шире.

            - Вера… прошептал он. – Смотри!

            - Ага! – подойдя к нему, тоже шепотом отозвалась она. - Вижу… И что нам теперь надо делать?

            - Не знаю… - признался Александр. – Наверное, нужно зажечь свечу!

            Они затеплили перед иконой лампадку, принесенную в этот дом Ириной, долго смотрели на нее и, наконец, когда неожиданно соединенные этой необъяснимой земными словами тайной отошли от стола, Вера сказала:

            - Перед вечерним правилом – почитаем опять акафист?

            «Правило, да еще и акафист!» - ужаснулся Александр. Хотел сказать, что и без того начинался сегодня в храме.

            Но Вера снова так и впилась в него умоляющими глазами.

            И он вздохнул:

            - Ладно! Только сначала передохну немного…

            - Конечно! – охотно согласилась Вера. – А заодно и поужинаешь. И ответишь мне на вопрос, который я давно хочу задать отцу Льву.

            - Попробуй! Отвечу, если смогу, - заходя на кухню, кивнул Александр.

            Вера – опять сама! – нарезала ему сыр, булку, пододвинула ближе розетку со сгущенкой и в ожидании села, подперев щеку высохшим кулачком.

            - Ну, давай свой вопрос! – наливая, наконец, чай, сказал Александр.

            -Ты только не сердись и не обижайся, если я что не так скажу! - извиняющееся предупредила Вера и, глядя на храм в окне, начала. – Вот, все то, что ты, Ирина, Галина Степановна, сестры милосердия и даже отец Лев говорите, – все логично и правильно. И очень хочется, чтобы оно так и было на самом деле. Но ведь оттуда же никто еще не возвращался?.. Что ты на это скажешь? – обернулась она и удивилась: - А почему это ты улыбаешься?

            - Да это я так… - сгоняя улыбку с лица, махнул рукой Александр. – Просто все ждал – когда ты задашь мне этот вопрос? Ведь его, как правило, в первую очередь задавали едва ли не в каждой экскурсии. Ну, и еще несколько подобных. Например: зачем ходить в храм, когда я и дома могу помолиться? Почему спасаются только православные? А то и вовсе – зачем мне Церковь с ее установлениями, когда у меня и так Бог в душе… Слава Богу, сейчас в церковных книжных лавках - масса литературы, где даются исчерпывающие ответы на эти вопросы. Но, коль мы не в церковной лавке или приходской библиотеке, и ты уже задала этот вопрос, ладно, скажу. Вернее, спрошу: а ты уверена в том, что оттуда никто никогда не приходил?

            - Да! – не задумываясь, ответила Вера и с изумлением посмотрела на Александра. - А что… приходил?

            - Не приходил – а приходили! - поправил Александр. - И не один или два человека, не жалкий десяток. А тысячи и тысячи людей, чему есть множество свидетельств в той самой литературе. Подтвержденных священническим и монашеским словом, выписками из диагнозов, показаниями очевидцев. Ты знаешь, до того, как заняться писательским делом, я без малого двадцать лет проработал в журналистике. А это значит, целыми пачками получал по почте читательские письма и организовывал их, чего греха таить, – частенько сам писал за рабочих, врачей и даже ученых. И после этого, по стилю, а главное – деталям, которые невозможно придумать, а только взять их из жизни, безошибочно отличу правдивую газетную или журнальную заметку от ложной.

            Александр взглянул на Веру: убедителен ли такой аргумент и, увидев по ее лицу, что ей нечего возразить, продолжил:

            - Я прочитал сотни, тысячи свидетельств очевидцев того, как люди – кто на несколько минут, а кто и совсем – возвращались к жизни. Это, например,  одна женщина-комиссар, которая после того, как ее мертвую, после операции, во время которой удалили почти все внутренности, отнесли в морг, сама вышла из него, от чего попадали в обморок дежурившие там. Кстати, потом она отказалась от прежних убеждений, и, не боясь гонений на веру, проповедовала всюду Христа. Это и один старичок, который, сев в гробу, потребовал, чтобы срочно позвали священника, чтобы он исповедовал один грех, который закрывает ему путь в рай. Это, наконец, известная всему миру история в Югославии, когда относительно недавно вдруг воскрес мальчик, которого уже несли хоронить на кладбище. Вернувшись к жизни, он принялся горько плакать. А люди недоумевали: «Почему ты плачешь? Радоваться надо, ведь ты снова живешь!» А он им сказал: «Я плачу потому, что только что видел Пресвятую Богородицу, Она стояла на небе, держа над миром Свой омофор. Увидев меня, она сказала: «Возвращайся домой и передай людям, чтобы они покаялись и перестали грешить, скажи им, что я устала держать над ними Свой омофор! Вы представляете, что будет, если Она опустит его?!»

            Александр перевел дух и спросил: