Исцели меня

– Ух ты! – восхитился я. – Не могу похвастаться тем же. Можешь ради меня сегодня сделать исключение и сходить со мной в кино?

– Не могу, – оборвала она.

Я задумался.

– Театр? Ледовый дворец? Бассейн? Боулинг? Кафе? Зоопарк? Я могу перечислять долго, пока ты не согласишься, у меня вагон терпения и железные нервы, – улыбнулся я.

– Максим, – сделала она напряженную паузу, – я не могу появляться в общественных местах, чтобы не было такой ситуации как в клубе. Во мне оживают множество голосов людских проблем, и может случиться так, что я кому-то не смогу оказать в помощи, – она померкла в грусти, я до глубины души поражен таким ответом.

– Ты вообще не была в кино?

– Нигде из того, что ты перечислил, кроме кафе, – виновато, с горечью произнесла она. Мое ошеломление смешалось с жалостью, и я крепко ее обнял.

– Как ты тогда учишься?

– С большим трудом и сильно рискуя. Большую часть учебы я проучилась заочно. Моя мама выпускница этого института, у нее связи, и она о многом договорилась. Вообще, вот такой я уродец, – смущенно выдавила она.

– Не надо так говорить. Настя, ты очень удивительная и необычная, но ты не урод, заруби это на своем хорошеньком носу.

Она спрятала нос в моей кофте, а я рисовал в голове разные картины и пути решения нашей проблемы.,

– Настя, ты не будешь возражать, если я сделаю для тебя сюрприз?

– Какой?

– Пф, – удивился я, – какой же это сюрприз, если я тебе скажу. Он тебя будет ждать сразу, как ты отработаешь.

– Хорошо… я согласна.

– У меня еще вопрос.

– Твоих вопросов явно больше чем моих, – по-доброму возмутилась она, освобождаясь от моих объятий, села напротив меня, ловко скрестив ноги. – Спрашивай.

– Что ты чувствуешь, когда… когда исцеляешь людей? – я сделал паузу, она мгновенно стала серьезной и мысленно ушла в себя.

– Я испытываю разные чувства, во мне рождается связь с космосом, будто я мост, через который идет золотая энергия, и я вижу, как человек меняется, ему спускается благословение, а я словно стою над всем этим миром, потому что могу делать добро, правда, за это несравненное чувство я плачу болью…

– Как в клубе? И ты каждый раз так страдаешь? – задаю я один из важных для меня вопросов.

– Макс, ну хватит… Я выдерживаю эту боль, потому что она сопровождает меня с самого детства. Не надо меня жалеть, – она опустила голову, приложив ладонь ко лбу. Не надо быть дураком, чтобы понять, что этот разговор для нее неприятен, и она стесняется своего дара передо мной.

– Я не жалею, просто… хочу поддержать тебя, – коснулся я ее руки, она посмотрела на меня подавленным мудрым взглядом. – Настя, ты мне очень дорога и любима.

– Мне приятно осознавать, что ты рядом, но вникать в это не стоит, это моя боль.

– Я постараюсь…

– Ты тогда меня в клубе здорово выручил, – нежно улыбнулась она.

– Я так напугался, честное слово, – вздохнул я от воспоминаний. – Я рад, что ты не смертельно больна, – я приближаюсь к ней, заводя одну руку за ее талию, наклоняюсь к ней. Она ловит взглядом каждое мое движение, но опять звонит телефон, в корень раздражая меня.

– Димон сейчас мой мозг съест, – ворчу я и активирую вызов. – Да, Дима.

– Ты уже едешь?

– На пороге стою…

– Макс, я печенью чувствую, что ты тупо мне врешь, – усмехается он.

– Какая у вас чувствительная печень, надо обратиться к врачу, – отвечаю я сарказмом. – Дим, правда дай мне пару минут, и я пулей примчусь.

– Хорошо, Морозов. Я Петровичу скажу, что ты уже в пути, – отключается Дима.

Я тяжело вздыхаю. Настя озабоченно смотрит на меня, уже поняв, что нам пора расставаться.

– Я тоже сейчас поеду на работу, – печально поджимает она губы, с необычайной ловкостью встает с кровати и раздергивает шторы.

Непривычный свет ослепляет меня, я прищуриваюсь и вижу очертание ее сказочного силуэта на фоне большого светящего окна.

– Во сколько планируешь закончить? – спрашиваю я.

– В пять.

Я еще раз посмотрел на часы, покрутив кожаный ремень на запястье.

– Думаю, успею, – произношу я самому себе, поднимаясь с кровати, разминаю затекшие мышцы, разводя руки в стороны, и вверх, потягиваясь. – Проводишь меня?

Она наблюдает за мной анализирующим любопытным взглядом и улыбается.

– Что-то не так?

– Максим, – сдерживает она улыбку, – ты такой необычный. Просто кроме папы со мной рядом никогда не было мужчин. А он себя ведет слегка иначе.

– А-а-а, значит, я, как это… т… – задумался я, забыв слово, которое хотел сказать и увидел свои носки у кровати. – О, я как раз их ищу, – наклоняюсь я за носками, не договорив фразу. Настя в голос расхохоталась и подошла ко мне.

– Максим, ты отличный объект для наблюдения.

– Ага, можешь диссертацию обо мне писать, я не обижусь, – я наконец-то надел носки, и поднимаясь во весь рост после кособокой неуклюжей позы, обнимаю ее за талию. – Мне, к сожалению, пора.

– Не ругай Диму, нам все равно пришлось бы расстаться, потому что мне надо работать.

Мы стоим у порога. Я не хочу уходить, еще больше не хочу отпускать ее на болевые муки. Знаю, что пообещал ей не вникать в ее работу, но как можно равнодушно относиться к боли любимого человека? Думаю, оказавшись на моем месте, она бы меня поняла.