Исцели меня

– Через два дня твой отец умер бы от сердечного приступа, и ты так и не услышал бы от него самых главных слов, которые истерзали всю его душу, – тяжело произнесла Настя и по ее красным щекам покатились слезы.

Я вздохнул, враз осознавая боль трагедии, которая чуть не разорвала мою жизнь на две части. По моей спине прошел холод, я опустился перед ней на колени, взяв ее прохладные ручки и начал покрывать поцелуями.

– Спасибо, моя родная, – шепчу я.

Она расслаблено скользнула с ванны и оказалась у меня в руках.

– Найди общий язык с отцом, найди в себе силы простить его, тогда я буду знать, что спасла его не зря. Тогда его сердце полностью исцелится, и он освободится от груза, давящего на него, – шепнула она еле слышно, прикрывая глаза.

Я понимаю, что усталость поглотит ее, и она уснет.

– Макс, в моей сумочке, в кармане… – шепнула она, теряя рассудок

Сорвав все полотенца с крючков, я бросил их на холодный кафель и аккуратно положил Настю на пол. Я в панике начал шарить в сумочке и достал продолговатый запаянный голубой пакет.

– Макс, это капельница, – шепнула она, – запоминай…

– Настя, что? – произнес я, недоверчиво посмотрев на пакет.

– Вскрой пакет, жидкость нужно подвесить выше, трубка подключается к пакету, жгут выше локтя, вставляешь иглу в вену так, чтобы показалась темная кровь. На длинной трубке колесико, опускаешь его вниз так, чтобы жидкость спустилась вниз. В трубке не должно быть воздуха, потом трубочку подключаешь к игле в вене, колесико ставишь на середину… Макс, ты понял?

– Настя… я, я понял, – заикаюсь я.

– Торопись времени мало…

– Ох, блин, – высказываюсь.

Проверив, что в коридоре никого нет, я взял слабеющую Настю, и перенес в свою комнату, которая была сразу напротив.

От предстоящей работы мне стало жутко, но на размышления не было времени. Настя на глазах слабела. Я на столе разорвал пакет с набором и сразу почувствовал запах больницы: прозрачный пластиковый пакет с жидкостью, трубка с небольшим цилиндром и колесиком, игла, жгут, пластырь, белые перчатки. Меня бросило в пот, я закрыл дверь изнутри, чтобы никто не смог помешать и видеть такое зрелище.

Первым делом снимаю с нее пиджак, чтобы освободить руку, на бледной мраморной коже отчетливо видно выпуклую синюю вену. Настя уже ушла в глубокий сон, и теперь я буду действовать в одиночку, даже не зная, что делаю и зачем.

Зажимом для бумаг закрепляю пакет на высокий прикроватный светильник, думаю, получится хорошая стойка для капельницы. Надеваю перчатки, судорожно вспоминаю, как мне в прошлом году после аварии делали капельницу, и соотношу с тем, что мне сказала Настя. Один край трубки вставляю в пакет, цилиндр сверху, чуть ниже колесико, которое регулирует скорость подачи лекарства. Вроде все правильно. Опускаю колесико, в цилиндре образовались капельки, и лекарство брызнуло на пол.

Теперь меня ждало самое страшное. Перетягиваю руку жгутом, трогаю и отчетливо чувствую, как вена напряглась и выпирает из-под кожи. Для дезинфекции брызгаю одеколоном на кожу, снимаю колпачок с острой иглы. Сделав мучительный выдох, я подношу иглу и медленно ввожу ее в кожу, игла с небольшим трудом скользнула под кожу, и из отверстия иглы закапала темно-бордовая кровь. Я не сразу догадался подложить вату под отверстие иглы, поэтому кровь струйкой стекает прямо на кровать. Быстро подношу трубку капельницы, подключаю к игле и освобождаю руку от жгута.

Настя спокойно лежит, капельки медленно капают, жидкость уходит. Я бережно зафиксировал иглу лейкопластырем и обтер руку от крови.

Моя внутренняя истерика забилась в угол под воздействием адреналина. Настя настолько необычная девушка, что я не удивлюсь, если она завтра попросит сделать операцию. На самом деле это очень страшно, я отсчитываю капли и наблюдаю за ее реакцией, но она расслаблена, похожа на простого спящего человека.

– Максим, можно тебя? – постучал отец в дверь.

За происшедшим я совершенно забыл, что мы пришли на праздник. Я подошел к двери и через небольшую щель вышел в коридор.

– Максим, мы вас ждем, – добродушно произнес отец, с любопытством посматривая на дверь. Мне пришлось всю свою тревогу закрыть удивленной, улыбчивой беззаботной маской.

– Папа, прошу прощения, – сочиняю я, – но Насте только что позвонили, и она участвует в конференции по психологии. Там без нее никак, – ухмыляюсь я, почесывая затылок, и жду ответа.

– Ну хорошо, хорошо. Мы просто обеспокоены, ну, раз конференция… – гордо оценивал он мою девушку.

– Возможно, она скоро закончит, – с надежной произнес я, думая о капельнице, – честно, я сам не понимаю, о чем они говорят. Столько незнакомых слов про сознание и подсознание и целая куча анализов… Отец, я очень хочу и для меня большая честь поздравить тебя вместе со своей девушкой.

– Я все понял… скажи, пусть не торопится, – поддержал отец и пошел к гостям.

– Ухх, – выдохнул я, понимая, что отец клюнул на мое вранье.