Исцели меня прикосновением (СИ)

В мои планы не входило пропускать пары или прождать их окончания, напуганным зверьком забившись в укромном уголочке. Поэтому собрав всю волю в кулак, расправив плечи и судорожно выдохнул я вошла в аудиторию. Меня осквернили, пытаются втоптать в грязь, но я не слабачка, так легко им меня не сломать. Морально я не была готова к тому, что увижу и услышу, но деваться было некуда. Я ведь сильная, я со всем справлюсь.

Ох уж эти взгляды, неприязненные, наполненные брезгливостью и высокомерием, и улыбки, дьявольские, издевательские. Кто-то реально глядел на меня торжествующе. Мысленно говоря: "А ты думала тебя здесь ждали с распростёртыми объятьями? Убирайся! Ты лишняя. Другая. Тебе здесь не место".

Они словно стайка шакалов, до краёв наполненных подлостью, которые так и ждут, когда ты оступишься.

Задираю высоко подбородок и медленно прохожу к выбранному месту рядом с Егором, который сегодня почему-то отсутствовал, как и его друг Влад. Но не дойдя, слышу за спиной чей-то женский голос, обращённый ко мне.

— Ну… И каково это, Смирнова?

Разворачиваюсь, не понимающе поглядывая на одногруппницу.

— Что именно?

— Чувствовать себя особенной?

— Особенной? Не понимаю…

Свожу брови на переносице и жду, что ещё она произнесёт, пытаясь не обращать внимания на шепотки, исходящие со всех сторон аудитории. Пульс внутри начинает шалить. Не приятно. Очень не приятно быть в центре внимания и чувствовать себя мишенью.

— Дурёху-то из себя не строй. Не понимает она…

— Да что ты с ней сюськаешься, Ника, — слышу смешок Наташи и машинально поворачиваю голову на её голос. — Зачем ходить вокруг да около. Да, Кристина?

Останавливается напротив меня и неотрывно смотря в глаза брезгливо выплёвывает:

— Каково это лежать под взрослым мужиком и знать, что дома его ждут жена и ребёнок?

Лежать под мужиком…

Внутри всё гухает.

— А уже через пару дней скакать на более молодом члене? И как так виртуозно у тебя получается вить веревки с них обоих?

Слова бьют словно хлыстом.

Слышу в голове щелчок. И я хватаю сплетницу за горло.

Внутри меня взрывается настоящий вулкан, по венам разливается горячей лавой ярость, накрывая и испепеляя самообладание. Обжигающая кровь набатом стучит в висках, а перед глазами пелена.

Но на лице ни единой мускул не дрогнул. Ноль эмоций.

Они ведь так все поступают, носят восковые маски. Что ж, как говорится: попал в воронью стаю — по-вороньи каркай. Я принимаю правила игры.

Пальцы сжимаются всё сильнее и девчонка начинает паниковать. Брыкается, смотрит испуганными широко распахнутыми глазами, хватает мою ладонь и через пару манипуляций выскакивает из захвата, но не на долго.

Она пробудила во мне нечто дикое и первобытное, заглушающее голос разума.

Она и окружающие вокруг.

Я никогда не применяю силу, решаю конфликты мирным путём. Я ведь взрослая, разумная девушка, но сейчас сработал спусковой крючок. Никому не дано права унижать других и портить чью-то репутацию.

Поэтому не долго думая хватаю Наташу за волосы, да так крепко, что она взвизгивает. А потом чуть наклоняясь шиплю на ухо стальным голосом, но так, чтобы и другие слышали:

— А у тебя есть доказательства, м-м-м? Может ты свечу надо мной держала? Не ты ли это распространяешь по всему университету грязные слухи? Откуда тебе известны такие подробности моей личной жизни?

— Отпусти! Отпусти, сумасшедшая! А-а-ай…

Но я не реагирую на её мольбу. Прекрасно понимаю, стоит показать слабину и они тут же накинутся. Если бороться, то до конца.

— А как ещё объяснить появление в нашем коллективе такой простушки как ты? — кричит она толкаясь и размахивая руками в попытках вырваться. — Даёшь всем подряд, а меня делаешь крайней?

Ещё один болезненный удар. Наотмашь.

Но снаружи абсолютный штиль. Лишь тяжёлое дыхание выдаёт творящийся в душе апокалипсис. Там все взрывается и полыхает.

Я не обязана кому-либо что-то доказывать, но и оставлять на себе клеймо не собираюсь.

— Вот как! — я шокирована её заявлением. — Значит это ты!

Из меня вырывается нервный смешок, но на деле хочется разрыдаться. Из-за больной фантазии этой девицы, все вокруг теперь считают меня блудницей.

— Может и я! А может и кто-то другой. Какая разница. — шепчет тихо-тихо, сверкая безумными глазами. — Только есть свидетели как ты выходила из тачки Романенко. Так что сплетни обрастают фактами. Не сегодня так завтра ты окажешься в его койке, даже если ещё не была.

В койке…

Мамочка, за что ж мне всё это?

— Романенко её брат!

Доносится до моего слуха где-то из далека. Но мне уже всё равно. За клевету нужно платить.

— Брат? — удивлённо переспрашивает не своим голосом.

С недавних пор Костя тоже носит такую же фамилию как и у меня, по настоянию отца. Но в мире спорта он известен как боксер Константин Романенко. Дело в том, что когда начинала строиться его карьера, родители частенько ругались и во многих стычках брат был на маминой стороне, поэтому на зло отцу, взял её девичью фамилию.

— Как брат? Это что, шутка?