Исцели меня прикосновением (СИ)

Фоном включается музыка. Гости вновь начинают танцевать, стараясь не замечать происходящего. Драки на вечеринках — привычное дело. Биты перебивают голоса, и всё то, что Влад хотел донести до Саши, остаётся не высказанным

— Да отпусти ты уже, — дёргается, проорав мне в ухо. — Я остыл. Мы уходит! Только на глаза мне пусть не попадается. Урод!

Хватает Яну за руку, переплетая пальцы, направляется к выходу.

В тот же момент Саша перестает смеяться, устало садится на диван, упирает логти в колени, пряча голову. Всё дёргает и дёргает себя за волосы, слегка раскачиваясь.

— Эй, друг… — приседаю напротив него, пытаясь как то достучаться, понять, разрулить ситуацию, но Сашка словно отрезан от всего мира. Не замечает ни кого и ничего. Лишь занимается самобичеванием и ведёт нудный монолог с самим собой. Шевелит губами, и всё шепчет и шепчет. Единственно, что доходит до моего слуха, когда песня стихает:

— Я убью эту мразь. Убью!

А затем оттолкнув меня, со сжатыми кулаками и с яростью в глазах срывается с места.

Глава 37

О чём обычно люди думают перед смертью? Вспоминают ли самые лучшие моменты из жизни или наоборот? А может мысли умирают вместе с душою?

Я раньше никогда об этом не задумывалась. Интересно, о чём думала мама? Она ведь знала наверняка, как близок был её конец.

Мамочка. Мне так тебя не хватает.

В голове пустота. Отключены эмоции. А в груди чёрная засасывающая дыра.

На мелком клочке бумаги пару строк. Расплывающиеся перед глазами буквы о чувствах, которые закопали живьём.

Сегодня ОН устроил им похороны.

Я стою на мостовой и смотрю вниз.

Вода так спокойна…

Мамочка, мне так хочется с тобой поговорить. Поделиться. Уверена, ты бы меня поняла, поддержала.

Мимо проносятся машины. Кто-то сигналит. Потоки ветра касаются кожи, обнимают ноги и пробираются под одежду. По телу проносятся неприятные мурашки.

Так зябко. Душа замёрзла.

А сердце… Его вырвали с корнями.

Достаю из маленькой сумочки, висящей через плечо, спички. Они и блокнот с ручкой вот уже четыре года мои преданные друзья.

Чиркаю разок, другой. Гипнотизирую пламя.

А ТЫ ведь и впрямь стал моим огнём… Саша.

Разрушительным, всепоглощающим, беспощадным огнём.

Правду говорят, что самую острую боль могут принести лишь те, кого по-настоящему любишь.

Подношу спичинку к листку и слежу за тем, как огонь съедает строки. Буква за буквой превращаются в пепел.

Так легко…

На сеансах у психотерапевта мы часто практиковали подобный метод. Она объясняла, что подобным способом я очищаюсь от всего плохого. Пишу на бумаге страшные воспоминания, негативные эмоции, не высказанные мысли и придаю их огню. Раньше это в какой-то степени помогало, на время становилось легче, только сейчас…

Это ничерта не помогает!

Любимый, что же ты наделал?

* * *

— Подождите ещё пару минут, — прошу таксиста, который битый час катает меня по городу. — Я ненадолго.

Покупаю билет на дневной рейс в город, в котором мы жили с мамой. Расплачиваюсь с вежливой кассиршей и вновь сажусь в машину.

— Куда теперь? — интересуется молодой водитель, всё время подглядывающий на меня с любопытством через зеркало заднего вида. Ещё бы, не каждый день увидишь девушку сжигающую что-то на мосту. Он даже вышел из машины и стоял неподалеку, наверное боялся, что я прыгну. Зря. Я очень дорожу своей жизнью.

Называю адрес по которому сейчас проживаю. Не очень хочется возвращаться в "холодный замок", но на данный момент у меня не остаётся другого выбора. Переночую, соберу вещи, наберусь немного сил, а утром в дорогу. Хочу уехать на пару дней подальше, к маминой могилке. Посидеть в тишине, поговорить, и понять как быть дальше.

— Всё в порядке? — не выдержав, интересуется водитель, остановившись на красном. — Знаете, вы меня напугали.

— Не стоит. Всё хорошо.

— У меня тоже был такой период в жизни. Думал всё, кранты. На стену лез, вены вскрыть хотел, только когда лезвие коснулось кожи, понял, она того не стоит.

Зачем он это мне рассказывает? Неужели у меня на лице написано, что со мной что-то случилось?

— Пострадал пол годика, а потом встретил Настюху. Жёнушку свою. — поднимает вверх правую руку, демонстрируя обручальное кольцо. Улыбаюсь. — У нас детки, ну вылитые Я.

Сворачиваем на повороте. Парень ещё немного рассказывает о сыновьях, а меня начинают корежить. Ком встаёт в горле. Я ведь думала, что не буду плакать, но теперь…

Сколько раз я представляла меня с Сашей счастливой семьёй и девочку с голубыми глазами. ЕГО глазами.

Боже… Держись Кристина…

— Вы только не делайте глупостей, ладно? — наконец останавливаемся около дома. — Всё пройдет.

— Да конечно.

Расплачиваюсь. Натягиваю улыбку. Не хватало ещё того, чтобы таксист до дверей меня сопроводил, и вручил отцу, так сказать в целости и сохранности.

Закрываю дверь, упираюсь в нее затылком. Закрываю глаза и дышу. Глотаю жадно воздух. Пытаюсь перевести дыхание.

Нужно быть сильной, Кристина! Нужно быть сильной! Слезы не помогут, только сделают хуже.

Куда уж хуже?