Исцели меня прикосновением (СИ)

Вновь начинает смеяться. Отползаю. Соскакиваю. Одновременно со мной спокойно встаёт в полный рост.

— Два дня. Чтобы осознала и приняла. — пячусь и развернувшись, опрометью лечу в сторону лестницы. — Два дня, милая!!!

* * *

Захлопываю дверь. В ушах всё ещё звенит смех Радиона. Дрожащими пальцами беру телефон. Больше времени тянуть нет смысла. Набираю Костю. Ещё и ещё, но он не в зоне действия сити. Набираю Марину.

— Алло…

— Абонент временно не доступен… — та же картина. Брат говорил, что они собираются в горную местность, где связи совсем нет.

Набираю ещё один контакт.

— Егор…

— Это тебе не понадобиться. — из рук нагло выхватывает телефон "любимый папочка" и отключается.

— Как ты смеешь! — кричу, сжимая кулаки. — Продал меня как дешёвую вещь.

— Не такой дешёвой ты оказалась как думаешь. Радион очень щедр. — смеряет взглядом. — Угомонись! Прекрати эти истерики!

— Да как ты можешь? — шепчу на грани, у меня просто нет слов прокомментировать происходящее.

— Ты была маленькой девчонкой, он был глупым мальчишкой, но теперь вы оба взрослые. Из вас выйдет безупречный союз. Так что веди себя достойно.

— Ненавижу! — кидаюсь разъяренной кошкой, только отец увертывается, замыкая за собой дверь.

— Смирись. — слышу по ту сторону. — И брак покажется не таким ужасным.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

* * *

Утром следующего дня я просыпаюсь с пульсирующей головной болью и мыслями: обратный отчёт пошёл. Сорок восемь часов, чтобы превратить мою жизнь в нескончаемый кромешный ад. Сорок восемь часов на то, чтобы избежать брака.

К девяти часам ко мне приносят завтрак. Милая молчаливая девушка, года на три меня младше, которую вижу впервые.

— У тебя есть телефон?

Интересуюсь охрипшим голосом. Моя часовая истерика и душераздирающий крик оставили свой след. Девушка продолжает молчать.

— Мне позвонить нужно. — поглядываю на лежащий на тумбочке кулон: проколотое мечом сердце, обвитое колючей проволокой. Как символично.

— Ты слышишь?

— Простите, — смотрит на меня затравленно. — Мне нельзя. Они сказали… Сказали не идти с вами на контакт и игнорировать любые просьбы. Мне очень жаль.

— Ясно.

К обеду меня посещает ещё несколько человек. Организатор свадеб, которая рассказывает об украшении небольшого зала, только для самых важных и близких, о музыкантах и развлекательном шоу, предлагает ознакомиться с меню. После неё заявляется то ли стилист то ли хрен поймёшь кто. Берёт с моей фигуры мерки, предлагает выбрать платье из каталога, и так далее до самого вечера. Только мне всё равно. Я безжизненно наблюдаю за всем этим будто со стороны. Словно передо мной чья-то чужая жизнь. Свадьба — это ведь так трогательно, так волнительно, но мне удушиться охота.

К вечеру я удосуживаюсь лицезреть Маргариту. Она молчаливо заносит поднос с ужином и смотрит с жалостью.

— Ты с ними за одно, да? — бросаю с обидой. — Предательница!

— Кристина, я… — присаживается рядом и говорит шёпотом. — Я просто не могу, пойми. — нервно покусывает губы, перебирает ткань кофточки пальцами. — Ты знаешь моё положение, я не хочу оказаться на улице.

Ну да, к роскоши легко привыкнуть.

— Марго, но они меня сгубят!

— А может не всё так плохо. Радион показался неплохим парнем.

— Ты его не знаешь. Не знаешь на что он способен.

— Знаю… — шепчет практически не слышно, отворачивается к окну, и я замечаю на шеи следы от пальцев.

Боже, он её душил? Изверг! Тогда понятна её нерешительность.

— Марго, пожалуйста, — хватаю её за руки, пристально смотрю в глаза с мольбою. — Всего один звонок. Позвони Кости. Он должен знать. Прошу.

Она соскакивает и отпрыгивает как от огня, и уже у самых дверей дарит крошечную надежду, одними губами произнося:

— Я постараюсь.

* * *

— Ну что там? Миленькая, скажи что всё получилось!

— Костя в курсе. Рвет и мечет. И это он ещё про Радиона не знает. — радостно обнимаю Маргариту. Пусть без подробностей, но свадьба должна быть сорвана. — Только… Кристин, его рейс задерживают. Я не уверена, что Костя успеет.

Главное он знает. Брат что-нибудь придумает.

Остаются сутки. Сутки неумирающей надежды.

День проходит словно во сне, а ночью я долго ворочаюсь в кровати и после полуночи засыпаю с тревогой.

* * *

— Ох, ты прекрасна, цветочек, прекрасна! — восхищенно прихлопывает в ладоши стилист. — Ещё последний штрих.

Он касается кистью бледных щёк. Мазок. Другой. На белом лице появляются розоватые оттенки.

Теперь я не похожа на восставшего мертвеца.

Вокруг меня кружат люди, поправляют прическу, надевают белое платье, украшения. Обходятся со мной как с фарфоровой куколкой.

Кукла, к которой привязали верёвочки. И тянут, тянут. Руку подними, глаза прикрой, подбородок выше. Медальон надеть не забудь.

Щёлк, щёлк, фото на память.

А теперь маленькими шагами на эшафон.

Красивая кукла с потухшим взглядом, которую ведут на расстрел.

За эти дни я так вымоталась. Нервный срыв сказался на внешности и на психологическом состоянии. Радион словно душу из меня высосал. И теперь я безжизненно делала то, что скажут.

А может в меня что-то вкололи? Странная мысль.