It's So Easy And Other Lies (ЛП)

Новый год я решил отпраздновать в дали от всех на Гавайях. Я не взял с собой велосипед, но хотел продолжать заниматься, поэтому начал бегать по пляжу. В какой-то момент я заметил, что цепочка и замок – которые я носил на шее, с тех пор как Ганзы подписали свой контракт – брякают у меня на груди.

Бряк, бряк, бряк.

Черт, это сильно раздражало.

Кстати, почему я ношу эту вещь? Как дань уважения Сиду Вишесу? Чтобы нести его крест и защищать панк? Вот кем мне нужно было считать себя?

Чушь собачья.

Я нашел человека, который подстригал газон на территории гостиницы, где я остановился.

«Эй, мужик, у тебя есть резак?»

«Конечно», сказал он. И жестом показал, чтобы я шел за ним.

Он отвел меня в ремонтную мастерскую, пошарился внутри и вытащил набор резаков.

«Ты можешь это срезать?», спросил я, показывая цепочку на шее.

Он пожал плечами. С ухмылкой на лице, он зажал цепочку между лезвиями резака. Я отклонился в другую сторону, и он разрезал цепь на две части, с силой надавив на ручки.

Я бы хотел сказать, что выбросил цепочку в Тихий океан и смотрел, как часть меня плавно погружается на дно, но все было иначе. Я бросил ее в мусорный контейнер за ремонтной мастерской, сказал спасибо и на этом закончил свою пробежку.

Глава 44

В ЛА Дом Чемпионов находился в постоянном движении из-за профессионалов по кикбоксингу, готовящимся к боям в штатах и за рубежом. Когда они увидели, что я был целиком посвящен тренировкам и что я не был какой-нибудь избалованной рок-звездой, они начали помогать мне с моими тренировками с Бенни. Я начал проводить технические спарринги с некоторыми из этих парней и увидел скорость, с которой я, как ожидалось, должен быть состязаться. Окей, взял это на заметку.

Сенсей Бенни стал для меня как отец, и я никогда не называл его иначе как по титулу, будь мы в додзё или за его пределами. Не потому, что он этого требовал – он даже специально говорил, что я мог обращаться к нему менее формально вне зала – а потому, что я почувствовал, какую важную роль он играет в моей жизни. Он был учителем; он заслуживал другого уровня уважения. И по сей день, я называю его «сенсей». После нескольких месяцев тренировок один на один с Бенни, мы начали работать вместе с другим парнем в зале по имени Майкл Мортео. Майкл, как и Бенни, был поразительно спокоен. Он начал обучаться боевым искусствам с пяти лет. Майкл также был сенсеем, и когда он проходил по додзё, то ученики поворачивались и поклонялись ему в знак уважения. Но Майкл был моего возраста, и чем дольше мы работали вместе, тем больше я воспринимал его как друга. Тем не менее, я редко делился личным с Майклом, поскольку всё, что ему было важно – это работа. Все разговоры были о том дне, том моменте, том ударе.

Иногда Бенни велел нам с Майклом спарринговать наверху, при этом моя нога была привязана к ноге Майкла. В то время я имел устойчивый инстинкт “бей или беги”, но связанный со своим противником, убегать я уже не мог. Таким образом, мне приходилось драться на близком расстоянии. Я уставал, я получал удары, я хотел упасть. Майкл провел несколько хороших выпадов – хоть это и был технический спарринг, где удары наносятся не в полную силу, это было больно. Тем не менее, пропущенные удары составляли уроки, которые я пытался освоить. После того, как я пропустил несколько пощечин по лицу, я подумал, что будет проще, если помнить про необходимость держать правую руку поднятой в защитное положение, когда не наношу ей удары.

Спарринг раскрывает любые недостатки внимания; у меня было много синяков под глазами.

Разбитый и выдохшийся после таких серий, я лучше фокусировался во время медитации. С моим тихим и чистым, после тренировок, разумом, моё мысленное убежище начало обретать форму. В моей голове это был действительно дом. Главная комната представляла собой додзё, одна стена которого была полностью покрыта огромными зеркалами в полный рост. Я начал обставлять дом вещами, которые, как я считал, были мне нужны: доспехи, склянки с очищающими зельями, амфоры с чистой водой и арсенал оружия – эй, жизнь была суровой, так что да, в моём убежище были и клинки.

Как сказал Бенни, надежда была на то, что я достигну той точки, когда мне уже не нужно быть физически истощенным, чтобы найти это состояние. Я смог бы пойти туда при необходимости – например, если бы меня охватила паника или пришлось иметь дело с людьми, угрожающими мне, и напряженными ситуациями, когда чувствуешь себя небезопасно.

Бенни придает большое значение честности. «Начинай каждый день с чистой совестью», говорил он. «Ты должен быть способным проснуться, подойти к зеркалу в ванной, посмотреть себе прямо в глаза и сказать “Я не врал никому, с кем вчера столкнулся”. “Я не обходил стороной спорные ситуации”. Если ты ведешь честную жизнь, то в ней нет места сожалениям».