Итагаки информирует зорге

Атаман Семенов выполнил заодно и поручение Итагаки – подсказал будущему императору написать письмо военному министру Японии по поводу трона: пусть посодействует – он согласен. Генри Пу-и написал такое письмо в соответствии с обычаем – на желтом шелке, и Чэн Сяо скрепил послание красной императорской печатью. Итагаки торжествовал – пусть посмеют теперь поддержать версию, что императора похитили! Пу-и сам рвался к императорскому трону, просил о поддержке...

...Когда Генри Пу-и было четыре года, точнее, три, потому что на Востоке возраст исчисляют с момента зачатия, он унаследовал трон Цинской династии, и отец повел его в храм Неба в Пекине, чтобы сообщить предкам о знаменательнейшем событии. Пу-и не помнил, какие слова он повторял шепотом в храме перед алтарем среди громадных золоченых колонн. Ему запомнилась только фиолетовая синева трехъярусной крыши, будто слитой с цветом неба, да белый пьедестал храма, окруженный мраморной кружевной балюстрадой.

Но что на всю жизнь запомнилось Пу-и – это Хуаньцю – Алтарь неба – на круглой, снежно-белой террасе. Мальчика-императора привели сюда и поставили в центре, подсказав произнести фразу:

«О Небо, я пришел к тебе!»

Пу-и произнес это слабеньким, детским голоском и вдруг испугался, услышав собственный громоподобный голос: «О Небо, я пришел к тебе!..» От могучих раскатов, казалось, обрушатся небесные своды.

Это было искусство акустики – изобретение древних, но маленький Пу-и с того момента возомнил себя великим из великих, ощутил в себе императора – ведь он говорил с небом, и его голос гремел как гром...

Теперь Пу-и, назначенный японским полковником на пост императора, снова шел в храм, одетый, как того требует ритуал, в древние маньчжурские одеяния, шел, чтобы поклониться алтарю, известить предков о своем назначении. Но сейчас у него не возникало ощущения торжественности, которое он испытал тогда в храме Неба. На душе было как-то обычно, буднично...

Из храма он, выпятив грудь, прошел в тронный зал, воссел на роскошный трон и подписал рескрипт о своем восшествии на престол под именем Кан Дэ.

«Вступивши на престол, – сказано было в рескрипте, – по воле неба, мы, император, издаем настоящий манифест... Престол маньчжурской империи наследует на вечные времена мужская линия сыновей и внуков императора Кан Дэ».

Кан Дэ объявили эрой, в которой начинали жить подданные его государства, началом нового летосчисления.

Но в душе Пу-и не было почему-то ощущения чего-то постоянного, тем более вечного. Может быть, права его жена Суань Тэ, которая так скептически отнеслась к японскому предложению... В разгар торжества Пу-и захотелось вдруг обратно в Тяньцзинь, в тенистый сад и тишину...

Дворецкий Чэн Сяо, каждый вечер много лет раздевавший императора, снимавший обувь, быстро вошел в новую роль премьер-министра. Он почтительно поставил императорскую печать под рескриптом и прочитал вслух его содержание. Все закричали «Вансуй!» в честь рождения новой империи, в честь восшествия на престол нового императора.

Рядом с троном тесной группкой стояли японцы – командующий Хондзио, его ближайшие сотрудники Итагаки, Доихара, а также будущий советник императора Таракасуки. Они тоже кричали «Вансуй!» и выражали радость по поводу национального праздника.

Это было в столице нового государства Чанчуне, переименованном в Синьцзин по случаю восшествия на престол Генри Пу-и, императора Маньчжоу-го.

А вечером, когда за окнами императорского дворца еще продолжала бушевать толпа, приветствуя рождение новой эры, когда темноту неба еще прорезали сияющие разноцветными огнями ракеты праздничной иллюминации, в покои Генри Пу-и явился генерал Таракасуки. Он успел снять парадный мундир, в котором присутствовал на коронации в тронном зале, и был теперь в штатском темно-коричневом будничном кимоно.

– Ваше величество, – почтительно сказал Таракасуки, – вам надо подписать военный договор с командующим Квантунской армии.

Он раскрыл большую сафьяновую папку и протянул Пу-и тонкую колонковую кисть, обмакнув ее в маслянистую тушь.

– Но я не читал его...

– Ничего, ничего... Теперь я ваш советник, и вам не придется обременять себя докучливыми делами. Здесь предусмотрено все, что нужно. Генерал Хондзио уже подписал договор. Прошу вас!

Генри Пу-и покорно взял кисть и начертал под договором свое имя.

– Господин премьер, поставьте императорскую печать...

Когда Чэн Сяо скрепил договор красной печатью, генерал Таракасуки повернулся к нему:

– Вам тоже, господин премьер-министр, надо подписать вот это ваше письмо – приложение к договору.

Чэн Сяо все же успел пробежать некоторые строки.

«Моя страна, – говорилось в письме, – в будущем поручит Японии национальную оборону Маньчжоу-го и поддержание общего порядка в стране. Все расходы, необходимые для этого, будет нести наша страна...»

Чэн Сяо услужливо подписал протянутую ему бумагу. Советник императора, подождав, пока просохнет тушь, положил документы в сафьяновую папку.