Итальянец

Все эти родственные связи располагали миссис Радклиф к тому, чтобы она развивала свой литературный талант, и в 1789 году, спустя два года после замужества, в возрасте двадцати пяти лет, она дебютировала как писательница. Ее первый роман, озаглавленный „Замки Этлин и Данбейн“, дает, однако, лишь слабое представление о ее выдающихся литературных возможностях. Действие романа происходит в Шотландии в Средние века, но автор ни разу не пытается воспроизвести особенности национального характера или природы этой страны; правда, при внимательном чтении удается заметить некоторые зачатки тех способностей и вкуса к описанию таинственного и романтического, которые так замечательно проявились в дальнейшем, однако в целом мы не можем признать этот роман достойным пера миссис Радклиф. Тем не менее любопытно сравнить этот набросок с ее более высоко ценимыми произведениями, ибо при изучении истории развития таланта важно не упускать из виду первых проявлений его; зная их, мы можем в отдельных случаях проследить, как из неприметного желудя вырастает со временем могучий дуб.

Более ярко проявился дар миссис Радклиф в „Сицилийском романе“, который вышел из печати в 1790 году и, как хорошо помним мы сами (а мы тогда поглощали романы необычайно жадно), привлек немалое внимание читающей публики. В этой книге нашла выход богатая фантазия — главная характеристическая черта автора. Читателя увлекает стремительная, блестящая череда приключений, с захватывающими погонями, во время которых судьба героев висит на волоске; оживляет действие антураж, напоминающий великолепную восточную сказку. Но все же в романе заметны недостатки, естественные для неопытного автора. Сцены связаны между собой недостаточно искусно, небрежно обрисованным характерам не придано индивидуальных черт; сюжет построен по обычному образцу, с пылкими влюбленными, тиранами-родителями, доморощенными негодяями и тюремщиками и прочая — подобные им, с ничтожными различиями в облике и семейных обычаях, рыдали и бушевали на страницах романов уже за четверть века до миссис Радклиф. Тем не менее „Сицилийский роман“ привлек многих читателей, поскольку далеко превосходил обычную печатную продукцию, которой потчевало читателей „Леднхолл-пресс“, — продукцию убогую, устарелую и скучную. Миссис Радклиф заслуживает безусловной похвалы за то, что она первой, благодаря естественности описаний и выразительности рассказа, внесла в художественную прозу красоту и фантазию, какие встречались ранее исключительно в поэзии. Филдинг, Ричардсон, Смоллетт, даже Уолпол, хотя и писали на темы, волнующие воображение, были все же прозаиками. А миссис Радклиф пристало звание первой поэтессы романного жанра (если не считать непременной принадлежностью стихов подлинный ритм).

„Лесной роман“, появившийся в 1791 году, сразу утвердил ведущее место писательницы в избранном ею литературном направлении — это превосходство она доказала и последующими работами. В новом романе миссис Радклиф обуздала свою фантазию и подчинила ее требованиям упорядоченного повествования. Писательница проявила много больше мастерства, чем раньше, в описании персонажей, хотя задуманы они, возможно, не очень оригинально; соответственно вырос и успех у публики. Особенно талантливо обрисован Ла Мотт — интерес романа обусловлен по преимуществу неустойчивостью его характера; в целом Ла Мотта можно назвать скорее слабым и порочным человеком, чем злодеем, но тем не менее он постоянно близок к тому, чтобы стать орудием жестокостей, которых в душе не одобряет. JIa Мотт в полной мере соответствует определению „бедняк, знавший лучшие времена“; обозленный на мир, который с презрением его отринул, и будучи вынужден силой обстоятельств искать убежища в уединенном доме, полном тайн и ужасов, он из жажды мести делается угрюмым деспотом, тиранящим собственную семью, а также тех, кого привязывает к нему только сильное чувство долга. На сцене появляется более могущественное действующее лицо — и приобретает власть над этой порочной, но нерешительной душой; прибегая попеременно то к посулам, то к угрозам, он вовлекает JIa Мотта в заговор против добродетели и даже жизни сироты, которую JIa Мотт из благодарности, а также во имя чести и гостеприимства обязан лелеять и защищать.

Героиня, которая, как водится, облечена в одежды невинности, чистоты и наивности (подобающие героине романа, как белое платье — женскому полу), также не лишена привлекательных своеобразных черт. Она благодарна членам семейства Ла Мотт и продолжает испытывать к ним привязанность и полагаться на их честь, даже когда жена Ла Мотта проявляет недоброжелательность, а отец семейства ведет себя как предатель; это придает ее характеру интересные и индивидуальные черты.