Итальянская любовь Максима Горького

– Почему же? – с легким оттенком презрения сказала мать. – Представляю. Какое-нибудь письмо о повышении налогов или о долге по квартплате…

И все в матери – от волос, крашенных в сложный медно-рыжий цвет, до тонкой ниточки бровей и уголков губ, опущенных вниз, – выражало презрение лично к Вере.

– Ничуть! – торжествующе перебила ее Вера. – И не догадаешься.

С минуту-другую мать смотрела на нее, сверля глазами, а затем махнула рукой.

– Выкладывай!

– Может быть, кофе сначала попьем? Из чашек мейсенского фарфора?

– А что, есть повод?

Кофейный сервиз из тонкого фарфора ставили на стол по особо торжественным случаям.

– Есть! – ответила Вера. – И еще какой!

Ей хотелось объявить о своем открытии в торжественной обстановке, как-то смягчить мать, увидеть улыбку на ее лице. Вдруг она станет относиться к Вере с большим вниманием и заботой?

– Ну тогда – накрывай! Впрочем, тебе доверить сервировку стола я не могу. Так что посиди пока, а я все сделаю.

Через двадцать минут стол был сервирован по всем правилам. Дымился кофейник, стояли чашки. Аромат кофе разносился по всей квартире. Мать признавала только настоящий бразильский кофе тонкого помола.

– Ну, теперь говори. Рассказывай, что там стряслось?

Мать пила кофе из чашки мейсенского фарфора, манерно оттопырив мизинец.

– Помнишь, я тебе говорила, что отправляла письмо с запросом о нашей родне?

– Честно – нет. Не помню. А было дело?

– Но как же! Ты всю плешь мне проела, что мы – из старинного дворянского рода. У нас род с богатой историей. Нужно только поднять архивы и все хорошенько разузнать.

Мать смотрела на нее внимательно.

– И что ты сделала?

– Я отправила письмо с запросом в генеалогическое общество, чтобы нашли наши корни. И выяснилось, что мы из старинного итальянского рода Орбини. Это по линии нашей бабушки Дарьи Андреевны. Ты сама говорила, что в ней смешение кровей, что она откуда-то из Литвы, работала переводчицей, на радио… Представляешь? – Вера почувствовала, что ее щеки раскраснелись.

Мать откинулась на спинку стула.

– И когда ты это выяснила?

– Вчера. А сегодня решила сказать.

Мать молчала.

– И что ты будешь с этим делать?

– Ничего, – сникла Вера. – Ты же сама все время говорила, что хорошо бы знать родню, что сейчас живет поколение без роду и без племени… Разве не так?

– Так.

– Ты говоришь словно и не рада, – обиделась Вера. – А я так старалась…

– Спасибо за хлопоты, – с едкой иронией сказала мать. – Думаю, что тебя хорошенько надули. Интересно: сколько ты заплатила за эту подделку. Разводиловку для лохов. Какой еще итальянский древний род?! Ты что, матушка, рехнулась? И если честно, то я говорила это просто так. Одна моя бывшая коллега теперь состоит в Дворянском собрании. Вот и я тоже захотела…

Вот так всегда. Одним щелчком мать умеет показать Верину несостоятельность, то, что она – никчемный человек и никудышная женщина.

На глазах выступили слезы.

– Ладно, я пошла…

– У тебя сегодня уроки?

– Да, – солгала Вера. – Урок. Надо собираться.

Частное репетиторство – преподавание английского и итальянского языков Вере давно уже осточертело, но приходилось смиряться, так как это был единственный вид деятельности, который приносил доход. Ее основная специальность – филология, специалист в области романских языков – не кормила. Статьи, которые Вера поначалу писала в одном интернет-журнале, не кормили, платили с задержками и очень мало, она пробовала заняться переводами, но и там не пошло. То не платили, то отказывались от ее услуг в самый последний момент. Словом, старое доброе репетиторство было на первых порах чем-то вроде палочки-выручалочки. А потом – полноценной работой. И хлебом насущным. Ученики были разными, но в целом – Вере везло, и особо жаловаться она не могла.

Сейчас она соврала матери по поводу уроков, потому что дома находиться совершенно не хотелось. Сын был в летнем лагере, и она решила поехать к закадычной подруге. Светлане.

Когда Вера пожаловалась, что мать ее гнобит, Светка принялась ее утешать:

– Да, плюнь на нее! Старая грымза просто бесится. Понимает, что ее время уже ушло. Как же, актриса, которую никуда не зовут и о которой все забыли! И потому не знает, как на тебе свое раздражение выместить.

Вера молчала. Что тут сказать? Но в глубине души мать было жаль, потому что Вера понимала: мать переживает трагедию безвозвратно ушедшей жизни, которая уже никогда не вернется. Наверное, это требует от человека особого мужества, терпения и смирения – жить так, как будто бы впереди еще много дней…

Вера шмыгнула носом.

– Брось! – сказала Света. – Хочешь мы сейчас оторвемся?

– Хочу, – прошептала Вера.

Они пили индийский чай со специями, приготовленный по особому старинному рецепту, и Вера ощущала, как ее тело наливается легкостью, напряжение уходит. Голова становится пустой, в ней что-что легко звенит – как колокольчики на лугу…

– Как тебе? – спрашивала Светлана.

Кухня у Светы маленькая: всего три метра, вся заставлена какими-то баночками, яркими кувшинчиками, повсюду связки сухих трав.

– Это все жутко полезно и поднимает настроение, – объясняла Светлана.

– Понимаю, – откликалась Вера. – Понимаю…