Итальянская любовь Максима Горького

Так вот Максим Горький и в молодости был человеком с огромными возможностями. В то время мужественные писатели процветали… Считалось, что они должны были напитаться романтикой морей, побывать в разных передрягах, постранствовать, прежде чем взяться за перо. Писатели были кумирами, идолами. Взять хотя бы нашего Габриэля Д’Аннунцио. Властитель дум! Ничего не скажешь…

Таким был, к примеру, Джек Лондон, позже – старина Хем, всеми обожаемый Эрнест Хемингуэй. Максим Горький был из их числа. Даже его псевдоним говорил о том, что он старательно играет на стороне угнетенных. В то время это было страшно модно. Идеи всеобщего равенства и справедливости захлестнули мир, кажется, я об этом уже писала, но, наверное, буду возвращаться к этой теме не единожды, так как для меня это своеобразный феномен. Как это наша добропорядочная старушка Европа вдруг слетела с катушек? Чего ей не хватало? А может быть, в стабильности и процветании уже таятся семена разложения, и человеку хочется какой-то встряски, чтобы идти дальше. Вперед. Над этим периодом истории еще придется поработать историкам, политологам, социологам, психологам… Загадок много.

Но Максим Горький при всей своей чувствительности был очень практичным человеком. Его дружба с большевиками говорит как раз об этом. Практицизм Горького был и в выбранном им месте жительства. Он эмигрировал в Италию, и это говорит о том, что он умел жить и ценил жизнь во всех ее проявлениях. Не чурался благ земных…

А теперь самый интересный момент – встреча с Максимом Горьким. Как Даниэла познакомилась с ним. Нужно отметить, что Даниэла и я были погодками. Я только на год моложе. А в юности год так многое значит, не то что в последующие годы. Есть же разница между четырнадцатью и пятнадцатью годами. Шестнадцатью и семнадцатью. А вот пятьдесят или шестьдесят лет – разница уже не так заметна. Чем дальше, тем сильнее стирается индивидуальность каждого года, его яркость и аромат.

Похоже, я стала в старости философом! Кто бы мог подумать!

Итак, Даниэла познакомилась с Максимом Горьким. Представь себе, это произошло случайно, у моря… Ломаный итальянский молодого русского ее пленил сразу, как и он сам. Забегая вперед, могу сказать, что говорить по-итальянски Горький так и не научился.

И между ними, как говорится, сразу пробежала искра. Могло ли быть по-другому? Писателю было около сорока лет, Даниэле – семнадцать. Красавица-итальянка в самой прелести своей девичьей красоты…