Итальянская новелла Возрождения

— О любезный мой куманек, вы вернули мне столько вещей, так посмотрите, не удастся ли вам часом найти мерку, которую намедни у меня стащили: очень уж она была красивая, и я к ней так привыкла.

— Охотно, — согласился мессер Артилао, и, сызнова погрузив свой инструмент в лохматую лощину, он до того усердствовал, что добрался до мерки; правда, ему не хватило сил извлечь ее на поверхность, и он, видя, что его труды остаются втуне, сказал:

— Кума, мерку я нащупал и сейчас упираюсь в нее, однако ж, поскольку она опрокинулась донышком кверху, мне ее никак не подцепить и, следственно, не выудить.

Мадонна Проперция, которой страх как хотелось заполучить мерку, не говоря уже о том, что забава пришлась ей по вкусу, упрашивала его поудить еще, но кум, у коего вышло все масло в лампаде, так что он больше не горел, объяснил в ответ:

— Знайте, кума, что у инструмента, каковым мы до сих пор удили, обломился кончик и им невозможно орудовать дальше, посему малость потерпите. Завтра я отошлю инструмент кузнецу, он приделает кончик, в тут-то мы в свое удовольствие выловим злополучную мерку.

Женщина спорить не стала и, распростившись с, кумом и с кумою, счастливая и благостная воротилась домой.

Однажды ночью мадонна Проперция, лежа с мужем в постели, сказала ему, поскольку в лохматой лощине удил на сей раз не кто иной, как он:

— О муженек, поглядите, не удастся ли вам часом найти мерку, которую мы намедни потеряли, ибо позавчера, когда я посеяла все свои драгоценности, наш кум мессер Артилао, удя в лохматой лощине, вытащил их одну за другой. Как скоро же я попросила его извлечь кстати и пропавшую мерку, он объяснил мне, что нащупал ее, но вытащить не может, ибо она опрокинулась донышком кверху, да и, кроме того, от долгого ужения у его инструмента обломился кончик. Так что потщитесь теперь вы, может быть, у вас получится.

Мессер Либерале, смекнув, что кум в долгу не остался, ничего на это не сказал и терпеливо проглотил оскорбление.

Следующим утром кумовья повстречались на площади; один косился на другого, но ни тот, ни другой не дерзнул себя выдать и, умолчав о случившемся, а также ни словом не попрекнув изменщиц, они в конце концов сделали жен общими, и один давал возможность другому забавляться с чужою женой.

Ночь тринадцатая Сказка IV

Слуга Фортуньо, намереваясь прихлопнуть слепня, убивает своего хозяина; обвиненный в человекоубийстве, он оправдан благодаря своей находчивой шутке

Я слышала великое множество раз, высокочтимые господа, что непреднамеренные грехи не столь тяжелы, как содеянные по умыслу, и что отсюда проистекает наше снисходительное отношение к людям темным и невежественным, детям и им подобным, которые никогда не грешат столь тяжело, как те, кто ведает, что творит. Посему, поскольку подошла моя очередь рассказывать сказку, мне припомнилось приключившееся со слугою по имени Фортуньо, который, намереваясь прихлопнуть докучавшего его хозяину назойливого слепня, нечаянно убил самого хозяина.