Итальянская записная книжка

Артур прикрыл записную книжку, потёр усталые глаза.

Поезд отправлялся от очередной станции. До Барлетты оставалось меньше двух часов езды.

«Почему я не написал о поездке с Машей в Пизу? Об истребителе, стоящем на постаменте у вокзала, об аркадах, под которыми мы шли, пока у меня не разболелась нога до того, что пришлось опуститься на стул возле первого попавшегося кафе, и Маша побежала в аптеку за обезболивающим, а вернулась с жутко дорогим эластичным носком…

А о Пизанской башне и писать нечего. Действительно падает, почему-то не падая. Вроде меня…»

Он думал о том, как хороши дети Алессандро и Марии–Стеллы, вспоминал, как, вернувшись усталый от поездки в Пизу, с досадой услышал от Маши, что в десять вечера нужно ехать вместе со всеми вниз, в Понтасьеве на собрание местной общины, будет Евхаристия в честь прибывшей для той же встречи с Папой группы паломников. На этот раз из Бразилии.

Он почувствовал себя совсем чужим на этом празднике. Стоял в сторонке у ступенек, ведущих в старинный собор, смотрел, как выходят из подъезжающих автомашин семьи с детьми, престарелыми бабушками, дедушками, инвалидами в колясках, как все приветствуют друг друга, целуются. Как в подсвеченных фонарями и звёздами тёплых сумерках бегают и смеются разыгравшиеся перед собором дети. А люди все прибывают и прибывают.

Здесь всё было, как в Барлетте, в Чеккине. Особая ни на что не похожая теплота, атмосфера любви,, не навязчивой, не елейной…

Вчера они на микроавтобусе вместе со всей семьёй Алессандро на весь день ездили в Ассизи, где когда-то жил, может быть самый животворный источник любви — святой Франциск, чья деревянная статуя с гнездом на руках полным живых трепещущих голубков, вместе с высидевшей их голубкой, напомнила Артуру о Венеции.

Артура снова обдало незабвенным тёплым, живым воздухом сотен голубиных крыл, как было на площади Святого Марка, обдало настолько явственно, что он покосился на своего соседа и опять встретился с его вопрошающим взглядом из-под поднятых на лоб золочёных очков. И Артур улыбнулся этому незнакомцу, так, словно ещё несколько часов назад не блеял он в подземном переходе «Машенька, я потерялся», словно не ожидало его в Москве одиночество, равное смертному приговору.

Увидев, что Артур собирается выходить, итальянец помог ему дотащить вещи до тамбура, и когда поезд остановился в Барлетте, спустил их на перрон. Вернувшись на своё место, он увидел на полу выпавший из записной книжки сложенный вчетверо листок.

ТОСКАНА

Лежит Тоскана
в пеленах тумана.
И лишь вершины гор,
да колокольни церквей старинных
высятся над ним.
На дне белесого, слепого океана
журчит река, да поезд в Рим.
Зачем Господь
даёт мне видеть, слышать
рассвет холодный
в стороне чужой?
Внизу в тумане
проступают крыши,
а вон и мост далёкий над рекой.
Шеренги виноградников повсюду
таят гроздей пьянящих океан.
Тумана нет. Его я помнить буду,
когда и сам растаю, как туман.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

«МЫ ВАС ЛЮБИЛИ, ДАВНО И ТАЙНО ЛЮБИЛИ, ВСЕГДА — звучало В голове Артура Крамера. — ЗНАЛИ ВАШИХ СВЯТЫХ, ВАШУ ИСТОРИЮ, МОЛИЛИСЬ ЗА ВАС.»

Сейчас Артур сидел за длинным пиршественным столом между доном Донато и Машей, вернувшимися вчера вместе с группой молодёжи со встречи с Папой в Лоретто. Среди молодых лиц напротив и по сторонам стола приветливо улыбались ставшие совсем родными Лючия, Рафаэль, Пеппино, Амалия, Паскуале.

…Неделю назад, оказавшись со своими сумками на платформе Барлетты, он попал в трагикомическую ситуацию. Дона Донато не было видно под высокими фонарями пустынной платформы. «Что ж, так тому и быть, всё, что так хорошо началось, пошло прахом, — решил Артур. Протащусь через тоннель в здание вокзала, оттуда — на площадь, возьму такси, адрес знаю — виа Каноза, церковь Сакра Фамилия…»

Внезапно, невесть откуда, рядом возник пожилой сутуловатый незнакомец. Он выхватил сумки из рук Артура и, как бы пригласительно оглядываясь, спрыгнул на пути.

Ничего подобного в дисциплинированной Европе Артур до сих пор не видел. Из пропадающих на глазах вещей ему больше всего было жалко венецианскую полумаску.

Не столько спрыгнув, сколько свалившись на рельсы, он кинулся за убегающим к пролому в бетонной ограде злодеем и конечно же потерял его из виду.

«Итальянский мошенник, — пробормотал Артур, — ты многим не разживёшься, но Маше будет очередной сюрприз…»

Ему стало обидно до слез, когда он пролез в пролом и увидел, что незнакомец с наглым спокойствием укладывает вещи в багажник автомашины.