Итальянские альпийские стрелки на Русском фронте 1942–1943

Вместе с переводчиком из 6-го полка альпийских стрелков приступили к допросу. Пленные сообщили, что дезертировали с высоты 236 после трех дней пребывания на фронте. Рассказали о двух минных полях: одно в подсолнечнике, другое на арбузной бахче. На допросе им влепили несколько пощечин, после чего каждый вставал и говорил дрожащим голосом. Более трусливый заявил, что испугался артиллерийской канонады и стрелял в страхе. Другой русский заявил, что слышал ночью наш патруль, но не встал, потому что знал о немецком предписании, по которому перебежчик должен являться на линию обороны на рассвете. Пленные были: двое из Астрахани, один из Воронежа, остальные – украинцы.

/…/

22 сентября 1942

Вечером с 19 до 20 часов – тревога. Выехал на артиллерийский наблюдательный пункт.

Был со своим отрядом разведчиков. Пришел во II взвод, узнал от Гупччиарди, что вернувшийся на передовую альпийский стрелок Гамбиразио предупредил о русском дозоре численностью до тридцати человек недалеко от наблюдательного пункта.

Разделил отряд: один патруль направил влево от наблюдательного пункта, другой повел сам. Вышел за линию обороны на ничейную землю. Дождь прекратился, на обратном пути выглянула луна. Аполлонио повернул патруль направо. Я решил, наоборот, прямо направиться к наблюдательному пункту. На обратном пути при полной луне мы рисковали быть замеченными на огромном поле.

На наблюдательном пункте тревога: патруль разведчиков открыл огонь, кругом были русские патрули.

Двинулись с отрядом обратно. Как только прошли сто метров, сержант Пилис услышал голоса.

Вижу тень, которая двигается мне на встречу: конечно, это Пилис, который искал меня. Я двинулся вперед, прошел пятьдесят метров и превосходно вижу тень: длинную шинель нараспашку, фигуру человека… Это русский: он шел непринужденно, руки опущены вдоль туловища. Я привстал на колени, громко крикнул наклонившись: «Руки вверх». В ответ полетели первые гранаты. Из парабеллума я сделал только один выстрел; должен был броситься на землю, пытаясь воспользоваться своим оружием под шквальным огнем. Я выругался, крикнул своих солдат на помощь. Они были развернуты широкой цепью. Альпийские стрелки начали стрелять из винтовок. У меня было с собой восемь ручных гранат. Длинная очередь из парабеллума с расстояния в пять или шесть метров прошла над моей головой. Огонь от выстрелов стоял перед глазами.

Непромокаемая плащ-накидка мешала мне двигаться. Я ее сбросил и сразу понял, что в светлой куртке стал уязвим. Бросил одну гранату со всей силы и крикнул своим: «Бросайте гранаты дальше». Я понял, что наши небольшие атаки теперь уже почти бесполезны. Наше отступление было без какого-либо прикрытия сзади, мы защищались только последними гранатами.

Офицер и три артиллериста на наблюдательном пункте были в блиндаже, защищенном броней. Два артиллериста в бесполезной возне вокруг пулемета вспотели, стараясь произвести первый выстрел.

Я привел в порядок своих разведчиков в пути. Балосси сигнализировал Гранди, что мы не имеем потерь, кроме израсходованных боеприпасов и гранат.

Около одного дерева был пост между двумя линиями обороны, обозначенный на картах наших артиллеристов буквой А. Десять мин разорвались вокруг нашего наблюдательного пункта. На нашем левом фланге на высоте 226 пехота дивизии «Сфорцеска» открыла шквальный огонь в воздух!

В полночь я прилег в блиндаже наблюдательного пункта и после десяти минут уснул. Меня разбудили в 4 часа: едва светало. Я с трудом узнал обстреливаемый участок земли, потом получил обратно свой плащ. Увидел тут же в пределах досягаемости убитого солдата.

Жуткое впечатление. Он лежал, глядя в небо. Рядом с ним лежала винтовка. На животе слева дыра диаметром в десять сантиметров и наружу вывалился большой моток кишок, рот раскрыт, видны зубы, глаза полузакрыты. Руки вытянуты вдоль корпуса, видны кисти рук. Светловолосый восемнадцатилетний паренек. Ручная граната попала в цель.

Мои разведчики тоже потрясены близостью смерти. Вернулись в окопы с большой грустью в сердце. Перед моими глазами стоял этот убитый. Хотелось забыть: но мысли возвращались к этому убитому. С наступлением ночи артиллерийские наблюдатели похоронили его.

24 сентября 1942

/…/ Вчера ночью поступили еще два других перебежчика. Они стали кричать, когда подошли слишком близко к нашей линии обороны и были встречены стрельбой. Затем их разоружили и полностью обыскали на предмет поиска вещей от пленных итальянцев.

Все устали. Паек недостаточный и всегда одинаковый: хлеб и мясо утром, мясо и хлеб вечером. Вина почти не видим, коньяк два раза в неделю. Воды едва достаточно для питья. Бензин доставляли плохого качества. Ночи были ужасно длинными: все должны бодрствовать, но многие падали с ног после нескольких часов наблюдения или находясь в патрулировании. И лучше не думать о зиме!

Изначальные позиции Альпийского корпуса на Дону

Тылы и госпитали

25 сентября 1942

/…/