Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.

Более радикальной мерой была угроза бойкота торговли и эвакуации купцов фактории. Генуя применяла такие угрозы по отношению к Кипру в 1298, 1364, 1372 гг., Венеция — в 1325, 1374, 1401, 1404 гг. Венеция с успехом осуществляла торговый бойкот Эгейских эмиратов, принуждая их принять свои условия[1627]. Такие же угрозы применялись и к Трапезундской империи, главным образом в преддверии войн, когда морские республики склонялись к решительным действиям. Меры бойкота не были простой угрозой. Это был реальный и серьезный инструмент давления. Эвакуация населения фактории чаще всего означала подготовку вооруженного вмешательства. Венецианцы предпринимали такие меры в 1375–1376 гг.[1628], генуэзцы — в 1304 г.[1629] В обоих случаях следствием были войны.

Вооруженные конфликты были крайним, но нередким способом решения споров между итальянскими республиками и черноморскими государствами. При значительной мобилизации сил и средств Генуя и Венеция одерживали победы над Трапезундской империей или Синопским эмиратом, но использовать результаты военных успехов им удавалось значительно реже. Чаще всего урегулирование происходило на основе компромиссов, а смелые планы, например, заменить трапезундского василевса венецианским «ректором», при согласии местных «баронов» (1376), оказались нереальными.

Иногда утверждается, что многие конфликты генуэзцев с трапезундской администрацией из-за стремления первых к налоговой свободе, приводившие к антигенуэзским («ксенофобским») народным движениям в Трапезунде, фактически сводили к нулю процветание фактории[1630]. На наш взгляд, это не так. Главной причиной упадка факторий было их экономическое положение, состояние международной и региональной торговли. Именно экономический кризис обострял борьбу за коммеркии, приводил к углублению существовавших противоречий. С другой стороны, конфликты отличались остротой и в начальный период обоснования итальянцев на Понте, когда те стремились добиться максимальных привилегий.

Торговую политику итальянских морских республик необходимо рассматривать опосредованно, применительно к разным слоям местного населения. Она была ориентирована на включение в общую торговую систему купечества городов Понта, сотрудничество с ним (что не исключало и конкуренции), на стабилизацию деловых отношений с правящей верхушкой на договорной основе, при разделе с ней части торговых доходов через систему коммеркиев (что также проходило не без борьбы), на эксплуатацию труда городского дима, постоянно враждебного итальянцам и готового на выступление против них (что усугублялось религиозной рознью). Наконец, мы сталкиваемся почти с полным отсутствием связей итальянцев с крестьянством Южного Черноморья: торговая активность венецианцев и генуэзцев не проникала глубоко в аграрную периферию. Посредническую функцию продолжали осуществлять местные, греческие купцы[1631].

Механизм отношений с мусульманскими правителями оставался в принципе тем же, что и с Трапезундской империей. Правители Синопа[1632] и Самсуна[1633] получали традиционные дары от генуэзцев, имевших там фактории. Правда, это были уже не колокола, а наличные деньги, ткани и меха. Дары преследовали те же цели: обеспечить охрану личности и товаров итальянцев, а также благоприятные условия торговли и право строить укрепления. Размеры этих даров, чаще всего делавшихся властями Каффы, были скромнее венецианских подношений трапезундскому императору и колебались от 10 до 17 соммов. В случае конфликтов, особенно по отношению к Синопу в первой половине XIV в. и к Самсуну в 20-е годы XV в., применялись бойкот и запрет захода генуэзских судов в эти порты[1634].

Важнейшим элементом торговой политики Венеции и Генуи в Причерноморье, как и в Латинской Романии вообще, была натурализация (предоставление местным жителям ряда прав и привилегий, которыми располагали граждане итальянских морских республик). Она отражала определенную степень интегрированности итальянского и местного купечества. Для морских республик она была реальной возможностью расширить социальную базу в городах и факториях, где наряду с итальянским купечеством проживали местные жители. Натурализация была средством укрепить факторию, обеспечить ей поддержку части местного населения, наладить снабжение ее местными товарами, более тесно связать международную и внутреннюю торговлю. Она позволяла также увеличить поступления в казну венецианских и генуэзских консульств и баюлатов[1635]. С другой, стороны, натурализация была порождена стремлением части горожан Южного Черноморья использовать защиту и опеку иностранцев для более выгодного ведения торговли, помещения капиталов, обеспечения фискальных привилегий, какими обладали итальянцы.