Итальянские разбойники. Ньюстедское аббатство (сборник)

Было бы весьма утомительно в точности передавать весь последующий разговор, пробираясь сквозь лабиринт подобных историй, до тех пор пока его не прервали два новых путешественника, прибывших в составе прокаццио. Это были господа Гоббс и Доббс, два купца, только что возвратившихся из Палестины и Греции. Они с ужасом поведали о приключении семейства Олдермана Поппинса и удивлялись, что разбойники отважились напасть на такого человека, который играл важную роль на бирже, был первым торговцем в Трогмортон-стрит и к тому же государственным лицом.

В самом деле, рассказы об этом семействе были весьма любопытны.

Многие из присутствовавших хотели рассказать о приключениях семейства Олдермана Поппинса, и вот что я нашел в путевых заметках англичанина, составившего повествование на основе тысячи взаимоисключающих рассказов полудюжины людей, начавших одновременно излагать эту историю.

Часть вторая

Глава I. Приключение семейства Поппинс

Карета Олдермана Поппинса за несколько дней перед этим останавливалась в гостинице Террачины. Кто был свидетелем прибытия экипажа англичан на материке, тот представляет, какой шум наделала и эта карета. Она – копия самой Англии, частица старого острова, которая катится по всему свету. Колеса вертятся вокруг патентованных осей без всякого скрипа. Кузов, отличной работы, прилажен к рессорам, которые не гнутся от каждого движения и защищают от всякого толчка. Из окон ее выглядывают цветущие лица, которые иногда принадлежат богатому и пожилому господину, иногда – толстой старухе, иногда – молодой, прелестной барышне, которая будто бы только что посетила модный магазин. На козлах сидят хорошо одетые лакеи, откормленные бифштексом, с презрением взирающие со своей высоты на весь свет, не знающие ничего о земле и народе и уверенные, что все, что родилось вне Англии, должно быть плохо.

Вот картина прибытия Олдермана Поппинса в гостиницу Террачины. Курьер, прибывший впереди кареты, чтобы подготовить свежих лошадей и бывший неаполитанцем, нарассказывал чудес о богатстве и величии своего господина; с живостью итальянца надавал ему титулов и чинов, поэтому, когда хозяин наконец прибыл самолично, то его величали и милордом, и светлостью, и высочеством, и еще бог знает как.

Поппинсу советовали взять охрану до Фонди и Итри, но он не захотел этого сделать. Он уверял, что лично убьет всякого, кто осмелится напасть на него по дороге, и что он будет жаловаться английскому послу в Неаполе. Леди Поппинс, женщина средних лет, надеясь на защиту своего мужа, такого важного государственного чиновника, казалось, была совершенно спокойна. Синьорины Поппинс, две прелестные молодые особы, во всем полагались на своего брата Тома, который брал уроки кулачной борьбы. К тому же молодой щеголь божился, что ни один дурак из итальянских разбойников не отважится драться с молодым английским дворянином. Хозяин пожал плечами, витиевато раскланялся, и карета милорда Поппинса выехала со двора.

Они миновали множество опасных мест совершенно без всяких приключений. Девицы Поппинс, которые прочли до того немало романов об Италии и умели рисовать, не могли нарадоваться на красоты дикой природы. Она походила на ту природу, описание которой они прочли в романах госпожи Радклиф*. И вот им пришлось ехать вокруг одной высокой горы. Госпожа Поппинс уснула, молодые леди любовались окрестностями, а их брат, сидя на козлах, читал вознице наставления о езде. Милорд вылез из кареты, чтобы пройтись и чтобы, как он сам уверял, дать отдохнуть лошадям. Гора была очень крута, и он вынужден был часто останавливаться, чтобы отдохнуть и отереть пот. Кроме того, он беспрестанно кашлял, так как страдал одышкой. Карета двигалась медленно по причине тяжести туго набитых чемоданов и тяжеловесности самих путешественников.

Возле одного холма, где дорога шла под гору, милорд увидел человека, пасшего коз. Олдерман Поппинс принадлежал к тому разряду путешественников, которые любят вступать в разговор с людьми, встретившимися им на пути. Посему он потрудился вскарабкаться на холм, чтобы поболтать с этим добрым человеком, а заодно и поупражняться в итальянском языке. Однако, как только он приблизился к незнакомцу, в его облике милорду почувствовалось что-то подозрительное. Человек, который, как показалось сначала, пас коз, сидел на большом камне, закутавшись в широкий плащ, так что, за исключением лица, половину которого закрывала широкая шляпа, ничего, кроме пары сверкающих глаз, густых бровей и длинных усов, не было видно. Он несколько раз свистнул своей собаке, которая бегала подле. При виде Поппинса он привстал, поклонился ему и когда выпрямился во весь рост, то показался милорду настоящим великаном. Но поскольку сам Поппинс был почти карликом, то мы полагаем, что он мог ошибаться.