Итальянский секретарь

Разговор в экипаже – как и в нашем купе на последнем отрезке пути – шел уже не о великих державах и судьбах мира, но о том, как Холмсу удалось узнать, что Ее Величество в последнее время страдала зубной болью, и ей удалили зуб за день до Майкрофтовой телеграммы, а также о том, имеют ли эти факты какое-то отношение к нашему делу. Майкрофт заявил, что его брат, несомненно, добыл сведения из каких-то собственных источников. Холмс на это ответил, что ему, конечно, не составило бы никакого труда добыть такие сведения, поскольку о поездке королевы, разумеется, знала вся обслуга Балморалской резиденции; но он даже не пытался этого проделать. Майкрофт продолжал требовать от Холмса объяснений – откуда у того верные сведения; он, само собой, не рискнул произнести слово «догадка». Холмс наконец объяснил, что королева, как известно, никогда не покидает своих угодий в Балморале, приехав туда на ежегодный отдых, если ее не вынуждают к тому государственные дела или какие-то личные неотложные нужды. Ни о каких официальных поездках королевы в последнее время не сообщали; в то же время, если бы возникла какого-либо сорта медицинская потребность, любого специалиста из любой страны мира просто привезли бы к ней (как это уже случалось). Но есть одна хворь, для лечения которой любому человеку, даже власть имущему, нужно усесться в наводящее ужас врачебное кресло: это непроходящая, острая зубная боль. То, что визитов было два, с относительно недолгим промежутком, указывало, что дантист предписал удалить больной зуб. В первый раз, когда он заявил о такой необходимости, королева, видимо, отказалась, доверившись целительным свойствам времени; но решение оказалось неудачным, и вскоре острая боль вынудила королеву совершить второй визит, во время которого возмутитель спокойствия был удален.

Нежелание Майкрофта назвать причину поездки Ее Величества в Холируд-Хаус лишь убедило Холмса в том, что эта причина была личная. Майкрофт, с его скрупулезным вниманием к деталям, мало что мог бы счесть не имеющим отношения к делу, ведь нам до сих пор была неизвестна истинная, полная природа этого дела; и, хотя некоторые личные аспекты здоровья Ее Величества могли войти в эту категорию, если они тривиальны – какая тривиальная проблема могла заставить королеву прервать любимый отдых и совершить столь утомительную поездку? Кроме того, когда такая высокопоставленная особа преклонных лет теряет зуб, она может стать мишенью для насмешек, если о ее беззубости станет известно журналистам и публике. Поэтому Майкрофт и скрыл, в чем было дело – и тем самым невольно для себя помог брату раскрыть тайну.

Но Холмс не ограничился констатацией факта об извлечении монаршего зуба; пока мы кружили, огибая медленно просыпающееся сердце Эдинбурга, и сворачивали на одну чрезвычайно узкую улочку, которая должна была привести нас на окраину обширного королевского парка, окружающего Холируд-Хаус, Холмс заявил, что этот визит к дантисту чрезвычайно важен.

– Весть о грядущей поездке, – объявил Холмс, даже не скрывая своей озабоченности, – должна была молниеносно разнестись среди всей обслуги Балморала – не только о самом факте поездки, но и о ее причине: никакая иностранная разведка в результативности своей не сравнится с челядью важного дома. Следует принять во внимание, брат, что анализ любого заговора против королевы, включающего в себя, либо объясняющего убийства Синклера и Маккея…

– Позвольте, Холмс, – перебил я, – неужто мы вправе так сразу сделать вывод, будто эти события как-то связаны между собой, а тем более – что они имеют отношение к угрозе, нависшей над королевой?

– Невозможно, или почти невозможно, чтобы такая смертоносная молния ударила дважды подряд и так быстро, совершенно одинаковым образом и в одном и том же месте, Ватсон, – отвечал Холмс. – Ваш последовательный скептицизм весьма похвален, но это единственный факт, который мы можем расценивать как данность. А коли так, Майкрофт, если мы по-прежнему считаем, что эти убийства связаны с заговором против королевы, мы не можем не рассматривать всю балморалскую прислугу, да и самого зубного врача как вполне вероятных его участников.

– Дантист – возможно, – ответил Майкрофт, слегка раздраженно, как мне показалось, – но замковые слуги? Быть этого не может. Все они – проверенные люди, преданные Ее Величеству, неоднократно доказавшие эту преданность за многие годы служения во дворце. А это – я думаю, нет нужды объяснять – не самая легкая служба, в особенности после кончины принца-консорта.