Итальянский секретарь

Как только я вошел, рыдания сразу стихли. В комнате царила почти полная тьма, лишь через дыры в занавесях падал скудный свет, и глаза мои не сразу привыкли к сумраку. Но я был уверен, что если откроется или закроется какая-нибудь потайная дверь, я это непременно увижу (а скорее всего, и услышу, ввиду почтенного возраста двери). Я оказался прав: послышались быстрые шаги, а затем – скрип, будто проворачивался древний механизм, и слабое царапанье дерева по дереву.

– Прошу, не бойтесь! – воскликнул я; могу сразу признаться, в мольбе моей звучала легкая опаска – ибо, невзирая на весь кураж перед Холмсом, плач, темнота и шорохи движений воздействовали на иррациональную часть моей души. – Не бойтесь, – продолжал я, несколько укрепившись голосом. – Я… я ваш друг, меня послали ваши друзья, и я врач. Слово чести, я не служу ни королевской семье, ни… ни герцогу. Даю вам слово. Я знаю, что вы можете скрыться так, что мне вас не догнать, хотя не знаю почему. Какая беда заставляет вас скрываться в этих мертвецких покоях? И чем я могу вам помочь?

Прошло несколько секунд, и я уже было почти отчаялся; затем послышался тот же скрежет механизма, и то же царапанье дерева о дерево, а потом – совсем несвойственный призракам звук: кто-то слегка шмыгнул носом и очень тихо кашлянул. Но признаюсь честно: я вздохнул с облегчением, лишь когда услышал принадлежащий существу голос – тоненький, дрожащий, но, несомненно, человеческий.

– Вы… вы доктор? – Судя по голосу, она была гораздо моложе, чем я подумал сначала; я бы сказал, что голос принадлежал молодой шотландке лет семнадцати или восемнадцати, не более, возможно – с запада.

– Да.

– И лекарства у вас есть при себе?

– Я могу достать нужные лекарства, если вы больны… Прошу вас, зажгите свечу, мне надо посмотреть, что с вами.

– Сейчас… но вы не увидите, что со мной не так… рано еще.

Я прищурился, когда нестерпимо ярко – по сравнению с темнотой – вспыхнула свеча. Когда глаза привыкли, я увидел лицо и фигуру, совсем непохожие на портреты в галерее, ведущей в башню. Песочного цвета прямые волосы; лицо сейчас бледно от страха, но, судя по коже шеи, предплечий и верхней части груди, цвет лица должен быть здоровый; красивые зеленые глаза, опухшие от долгих часов плача; тонкие, дрожащие губы; все это вместе принадлежало очень хорошенькой девушке, но не лицо ее сильнее приковывало взгляд, а движения: даже когда она старалась не шевелиться, в ней проявлялась своеобразная живость. Главное, она казалась хрупкой до предела, хотя не выглядела ни слабой, ни больной (у девушки было крепкое сложение горничной, хоть сейчас ее била нервная дрожь); и вскоре выяснилось, что причина ее расстройства отнюдь не потусторонняя.

– Что ж, – сказала девушка, растерянно моргая от света зажженной ею свечи, – если вас не хозяин послал, то кто?

– Я… наверное, меня никто не посылал. Мой друг услышал, как вы плачете…

– Друг? – испуганно повторила она и дернулась – задуть свечу и спрятаться за тяжелыми грязными шторами. – Я думала, вы сказали, что…

– Ну, ну, вот только этого не нужно, – сказал я, бросаясь к ней и не давая задуть свечу. – Мы пришли не затем, чтоб вас выдать, да и убивать вас желания у нас нет никакого.

– Тогда зачем? – Она поглядела на меня с мимолетной надеждой на лице. – Это он вас послал? Мне нужно теперь идти к нему? Он мне обещал, да, он мне обещал…

– Кто и что именно вам обещал?

Но тут она опять зарыдала, и я не смог добиться ответа.

– Эти ваши лекарства, – наконец сказала она. – Ох, доктор, – у вас, может, и яд есть?

– Яд? – изумленно повторил я. – Дорогая моя юная дама, зачем же вам яд?

– А зачем, по-вашему, «дорогой юной даме» вроде меня нужен яд? Я пропала!

– Тише, я вас умоляю. – Я подвел ее к древней кровати с четырьмя толстыми, обильно украшенными резьбой столбиками; кровать занимала центральное место в этой мрачной, пыльной древней комнате. – Давайте начнем сначала. Меня зовут Джон Ватсон. Я приехал из Лондона; со мною мой друг, мистер Шерлок Холмс…

– Мистер Холмс? – вскричала она, снова вскакивая на ноги. Удержать ее на месте было решительно невозможно. – Детектив из Лондона? Вы с ним приехали? Ох, теперь меня найдут, теперь меня…

– Ничего с вами не случится, – сказал я. – Ни у меня, ни у мистера Холмса нет ни малейших причин желать вам зла или позора – но имейте в виду, я больше не хочу слышать никаких разговоров про яды.

Мне удалось опять усадить ее, и, сделав выводы из немногих сказанных ею осмысленных фраз, я продолжал:

– Значит, вы тут прячетесь, ожидая известий от кого-то. От молодого человека.

– Ну не такого уж и молодого, доктор, – всхлипнула она. – Этот черт – не младенец, это уж точно…

– Ну хорошо. Значит, есть какой-то мужчина, и вы ждете его здесь. Вы не покинули дворец вместе с остальными слугами, хотя вам, судя по вашей молодости, скорее всего, тоже велели уехать. – Она кивнула, и я продолжал: – У вас есть дом, где вас примут? Семья?

Она закрыла лицо грязным фартуком, который, должно быть, служил ей для этого много часов и даже дней.

– Ни одна семья меня теперь не примет! Такую!

Я кивнул: