Итальянский секретарь

И все же мы надеемся когда-нибудь увидеть Шерлока Холмса и доктора Крайцлера, сведенных воедино творцом последнего. Холмс ведь не всегда был таким самоуверенным, молодым, физически крепким и поднаторевшим, каким его изображает «Этюд в багровых тонах», и его познания в теоретической науке были основательнее, нежели первоначально предполагал Ватсон. Из «канонических» творений мы узнаем, например, что Холмс был знаком с трудами Чарлза Дарвина и цитировал труды отца эволюционной теории, рассуждая о музыке: «Ум, желающий постигнуть явления природы, должен быть так же необуздан, как сама природа». Одним этим замечанием (а их можно насчитать немало) Шерлок Холмс выходит далеко за рамки микроскопа и лупы – в те области криминалистики, где воображение может быть важнее доскональных познаний в химии или даже истории преступлений последнего столетия.

Но доктору Ватсону не под силу было бы раскрыть эту сторону характера Холмса. Понадобился бы человек, чей взгляд на мотивы преступления не ограничивается традиционным cui bono[34]. Нужен человек, понимающий, что иные преступления, особенно во времена самоактуализации, берущие начало в Викторианской эпохе, к которой принадлежат и Холмс, и Крайцлер, совершаются преступником не ради благ или выгоды и обнажают такие бездны человеческой души, что люди типа Ватсона, который, как и многие другие викторианцы, верил в неизбежность прогресса для человечества, предпочли бы об этом не знать. Не случайно Шерлок Холмс никогда не занимался расследованием серийных преступлений, подобных делу Джека-потрошителя, относящемуся к 1888 году, – и доктор Конан Дойл, которого всегда интересовали преступления, совершающиеся в реальной жизни, никогда, похоже, не изучал и не обсуждал его. Есть вещи, о которых невозможно говорить иначе как в терминах психологии – которой Шерлок Холмс избегал бы всеми силами, так нестерпимо отвратительны были бы ему ее философские следствия.

И все же мы не можем просто так отмахнуться от желания столкнуть вместе два различных метода – Холмса и Крайцлера. Если мы хотим отдать должное обоим, то сами должны стать диалектиками. Где именно будет разворачиваться история их сотрудничества – в Лондоне или Нью-Йорке конца XIX века, – не так важно, ведь оба города могут послужить плодотворной почвой для дела, которое бросит вызов двум великим людям и заставит их вступить в союз, неприятный для обоих, но чрезвычайно интересный для читателя. Искры полетят во все стороны, и легко представить себе Ватсона и Мура, то и дело тихо удаляющихся в какой-нибудь клуб, чтобы посочувствовать друг другу. Искушение не умирает. Надеюсь, мистер Карр ему рано или поздно поддастся.

Джон Лелленберг

Благодарности

Я взялся за эту работу по приглашению и настоянию Джона Лелленберга, распорядителя литературного наследия сэра Артура Конан Дойла в США (среди множества прочих занятий). В трудные времена я бы не обошелся без неизменной дружеской поддержки и советов Джона – в отношении этой книги и многих других проектов. Джон – «истинный американец» в самом лучшем смысле этого слова; Джефферсон Смит ему и в подметки не годится.

Я посвятил эту книгу Хилари Хейл, моему лондонскому редактору. Я хочу рассказать о том, как Хилари (вместе с покойным мужем, мудрым, бурно хохочущим Джеймсом Хейлом, которого нам всем так не хватает) приняла меня в свою жизнь и в свой дом и сделала так, чтобы мне всегда было где укрыться, когда напряжение жизни в США становилось для меня невыносимым. Когда Хилари отправила меня в Шотландию в «книжный тур» и случай занес меня в королевский дворец Холируд, я не знал, что когда-нибудь из этого визита родится книга; но я знаю, что без Хилари, без ее усердной работы, бесконечного терпения и поддержки (и без помощи ее гениальных коллег из британского издательства «Литтл, Браун») эта поездка никогда не состоялась бы. Хилари – аномальное совершенство, как в жизни, так и в издательском деле.

Уилл Бэллиетт из «Кэрролл энд Граф паблишерз» неустанно пропагандировал эту книгу, выступая попеременно, по необходимости, в роли издателя и редактора – всегда великодушный, учтивый и чуткий. Он обладает уникальным для американской издательской среды свойством – он настоящий редактор, готовый потеть над рукописью, а не только заключать контракты целыми днями. Мне очень повезло, что жизнь свела меня с ним, и я хотел бы поблагодарить его и всех его сотрудников за гостеприимство.

Еще я хочу поблагодарить своего агента Сюзанну Глак и ее незаменимую помощницу Эрин Мэлоун. Я также хотел бы заметить, что без усердной поддержки Джины Сентрелло эта книга никогда не вышла бы в свет.