Итальянцы

И если итальянцы всегда с радостью объяснят вам, почему их город или регион особенный, то сходство друг с другом они осознают не вполне. Однако, порождая различия, история дала им также много общего. Итальянцы знают, что их предки покорили Римскую империю и дали миру Возрождение, и это лежит в основе присущей им самоуверенности, которую очень скоро замечает любой живущий среди них. Иногда она проявляется в виде склонности – которой почти не встретишь среди их испанских «братьев» – к индивидуализму. Социолог Джузеппе де Рита утверждал, что прошлое итальянцев наделило их, как и многих греков, не просто уверенностью в себе, а чем-то большим – врожденным чувством собственного превосходства.

«Я никогда не считал итальянцев расистами в классическом смысле этого слова, – сказал он однажды журналисту. – Однако они убеждены в своем превосходстве, и это связано с их историей. Во всем и всегда они чувствуют себя умнее, сообразительнее и лучше».

Могу представить, как много итальянцев посмеялись бы над кое-чем из сказанного. Не думаю, что можно считать себя продолжателем традиций Августа и Леонардо, живя в какой-нибудь отсталой деревушке в Базиликате или в одном из жилых массивов промышленной зоны долины По. Но чувство гордости, которое описывает де Рита, определенно можно обнаружить у тосканцев, венецианцев, римлян и многих других. То, что он сказал о вере итальянцев в свое превосходство, в то, что они более sveglio («ловкие») и in gamba («сообразительные»), несомненно, правда.

В то же время итальянцы осознают, что они неоднократно становились жертвами вторжений и притеснений и, что еще хуже, все это им пришлось терпеть от европейских собратьев. Это объясняет смешанное чувство обиды и незащищенности, которое уживается в народной душе вместе с чувством гордости. Взять хотя бы национальный гимн Италии «Il canto degli Italiani», более известный как «L'Inno di Mameli» – в честь автора текста[11]. Национальные гимны обычно сочиняют для похвальбы и запугивания, для того, чтобы рассказать миру о красоте и других предполагаемых достоинствах страны, а также чтобы сообщить о могуществе государства и о том, что шутки с ним плохи.

Американцы объявляют свою страну «землей свободных и домом храбрых». Британцы призывают Господа хранить их королеву:

Рассей ее врагов
И приведи к погибели.
Посрами усилия их государств,
Расстрой их подлые уловки.

А что же итальянцы? Во втором куплете они сообщают миру:

Noi fummo da secoli
Calpesti, derisi,
Perch'e non siam popolo,
Perch'e siam divisi.

(«На протяжении веков

Мы угнетены [и] осмеяны,
Так как мы не единый народ,
Так как мы разделены».)

Конечно, можно сказать, что «L'Inno di Mameli» – дитя своего времени, что между 1847 годом, когда он был написан, и тем днем в 1870 году, когда берсальеры прорвались через Стену Аврелиана, прошло 23 года, и все это время итальянцы действительно были разделены и угнетены (хотя уж точно не осмеяны: храбростью итальянских националистов, в особенности Джузеппе Гарибальди, восхищались по всей Европе). Также правда, что процитированные выше слова можно услышать нечасто. На военных парадах и международных футбольных матчах обычно поют только первый куплет и припев.

И все же мне кажется примечательным тот факт, что нация сохранила в своем гимне куплет, без обиняков рассказывающий о прошлых унижениях, уж не говоря о словах «мы не единый народ, так как мы разделены». Это еще удивительнее, потому что «L'Inno di Mameli» был принят не сразу после объединения. Сначала Италия была монархией, и ее национальным гимном считалась marcia reale («королевский марш») Савойского дома. Только в 1946 году Итальянская республика выбрала «L'Inno di Mameli», и только в 2005 году его статус национального гимна был подтвержден законодательно.

Народ с такой историей, как у итальянцев, не может относиться к иностранцам без некоторой подозрительности. В то время как британцы, испанцы и турки имели дело с чужеземцами как завоеватели, а затем правители, для итальянцев со времен варварских набегов было верно обратное. Это помогает объяснить инстинктивный протекционизм, присутствующий в Италии, а также фаталистическое принятие идеи о том, что ключевые для будущего страны решения принимают иностранцы, и это вполне нормально.