Италия. Архитектурные загадки

– По мере сил… Родители приняли удачное решение отправить его в иной мир не символически, а самым действенным способом – он из опасного для него Милана поехал в Лондон с отцом, продолжать учебу там. Нет человека – нет проблемы!

Часовня на миланском кладбище.

Миланское кладбище.

– В глубине еще остались неоткрытые матрешки?

– Саркофаги! Ведь и Витторио Спада проложил свой маршрут по склепам. Неоткрытые? Вряд ли. Все лучшие могилы давно разорены грабителями и музейщиками… Мне осталось найти часовню, загаданную Спада, надеюсь, она-то будет полной, и я еду домой.

У детектива шишки свои, Дивин потер набитое на замковой стене плечо, а секреты чужие. Петр старательно водил Елену кругами, отворачивая от центральной площадки, где стояла колонна-пирамида. Елене было явно не до старинных головоломок, и она бы не бросилась, подобно Бен Ганну, откапывать чужие сокровища, но пусть тайна Спада откроется членам этой семьи. И о ночном восхождении промолчал. Как вернул статуэтку? Так же, как Антон ее взял – поставил на место на полочку за стекло. У итальянцев такой бардак – за витринами никто не следит!

– Как зовут этого мальчика?

– Зиду, кажется, но тебе все точнее расскажет Антон. Не беспокойся об этом марокканце. Вряд ли они еще раз встретятся – у них совсем разное будущее и уже разные страны.

– Окончание истории минорное, но в целом удачное. Спасибо, Петр! – Елена положила ладонь Петру на рукав, но он по-прежнему сомневался, что заслуживает благодарности. – Буду надеяться, что эта встряска отвратит его в дальнейшем от дурных поступков…

Нужная Дивину часовня нашлась недалеко от сфинкса. Отделана его любимым розовым мрамором. В центре классическая арка, по сторонам пилястры с круглыми медальонами, на крыше – ангел. Флоренция, да и только!

Они ходили по кладбищу довольно долго. Елена перешла на нейтральные темы: сетовала на засилье в Италии китайской фортепьянной школы – виртуозной, но механической и бесстрастной, обсуждала могилы.

– Какой сильный образ, – Елена остановилась напротив бронзового надгробия. – Рондо нашей судьбы.

Три нагие фигуры с распахнутыми руками крутились в больших кольцах, словно цирковые атлеты. Только свиты эти круги были из терновника.

Дела венец

ладбище на рисунке выглядело так. По свежей траве на фоне голубых дымчатых гор скакали трое юношей в синих колетах и красных плащах.

Раннее утро, застоявшиеся кони, друзья спешат присоединиться к отряду. Развернувшись в седле, последний взмахивает рукой, словно шлет последний поцелуй милой трактирщице, но салютует он трем мертвецам, кои неторопливо следуют за юношами, поддерживая саваны, как мудрецы в садах академии. Что это – погоня, прощание с близкими или аллегория течения жизни?

Но и на других рисунках нет скорби и страха смерти. И здесь есть свет, и там – иные светы. По кругу среди цветов с павлинами и цаплями пополам – проповеди в церкви и сочные южные пейзажи с мертвецами. В самом верхнем медальоне мертвый жизнерадостно гарцевал на единороге.

В этой книге художники, закончив картину, приступали к живописной рамке, не хватало места – захватывали поля и даже закрашивали текст. Рамки составляли из цветов или двух колонн, обжавших рисунок. На кладбищенском развороте золотые опоры включали цилиндры розового и серого мрамора. Точно так же в итальянских храмах использовали сохранившиеся античные колонны. Выше под резными балдахинами, где обычно стоят святые и ангелы, размещены группки скелетов.

А всего картин на развороте было столько. С левой стороны полно-листовой рисунок в архитектурной раме. Рама уподоблялась каркасу храма, поэтому внизу в двух арках нашлось место еще для двух небольших рисунков. Небольшие они-то небольшие, но на одном поместилась чумная процессия с факелами, а на другом – приготовление склепа внутри храма. Справа под центральной миниатюрой горизонтальная зарисовка – как раз уходящие на рысях от мертвецов юноши, а по бокам цветочная гирлянда поддерживает десять круглых миниатюр. Да, не забыть буквицу – в перевитой цветами «О» улыбается череп на нежно-голубом фоне. А текста можно совсем не давать. Всего четыре строки, да еще и разрезаны посередине изображением креста – художнику захотелось сделать его высоким. Художники твердо знают, надо вовремя остановиться, иначе перегрузишь картину. С этим манускриптом не могли остановиться почти сто лет и создали мир, где жизнь и смерть одинаково прекрасны.

Великолепный часослов герцога Беррийского, «Погребение Раймона Диокре».

– Папа, а зомби съедают мозг или кусают, и человек превращается в зомби?