Италия на рубеже веков

Манакорда так характеризует этот исторический период: «Отныне в центре политической борьбы между правительственными партиями оказывается дилемма: какую позицию занять по отношению к организованному рабочему движению. Классовая борьба вошла в парламент как компонент борьбы за власть. Не потому, что возникла альтернатива перехода власти к небуржуазным силам (даже социалисты об этом и отдаленно не помышляли), а потому, что перед правительственными партиями возникло два возможных варианта отношения к классовой борьбе. Выбор шел между реакцией и узаконением социализма в рамках конституционной монархии, что повлекло бы за собой такое же решение по отношению к организованному католическому движению». И дальше: «Отныне в стане реакции встречаются (независимо от соперничества в борьбе за власть) все те, кто считает «красных» и «черных» противников стоящей у власти буржуазии врагами нации, все те, кто усматривает в движении народных масс, руководимых католиками или социалистами, покушение на Рисорджименто И они отвергают этих «врагов существующих институтов, захлопывают перед ними дверь. Другая партия, персонификацией которой явится Джолитти, будет, напротив, стремиться абсорбировать всякую внеконституционную оппозицию в рамках либеральных институтов, предлагая классовой борьбе другой выход» {23} .

Создание переходного правительства после падения Пеллу было, быть может, неизбежным. Премьером был назначен 80-летний председатель сената Джузеппе Саракко, человек безликий, стоявший на умеренно консервативных позициях и «уважавший законы», Назначение его свидетельствовало о некоторой растерянности: видимо, король понимал необходимость изменения методов управления страной. Но через несколько недель после назначения нового премьера король был убит.

Это произошло 29 июля 1900 г. в г. Монца, куда Умберто I приехал взглянуть на спортивные состязания. Он возвращался в открытой коляске. Неожиданно из толпы к коляске приблизился молодой человек и выстрелил из револьвера три или четыре раза. Король скончался через 15 минут. Стрелявший в него Гаэтано Бреши, анархист, приехал из США специально для того, чтобы «отомстить за многие несправедливости». Известны протоколы судебного заседания и отклики печати. Бреши был 31 год, его описывают как красивого, очень уверенно державшегося человека. Говоря о мотивах убийства, он упомянул о репрессиях на Сицилии и в Милане. В ответ на замечание председателя суда, что репрессии осуществляло правительство, Бреши возразил, что король подписывал соответствующие декреты: «Я хотел отомстить за жертвы; кроме того, я хотел отомстить за самого себя, из-за тяжелой жизни вынужденного эмигрировать. Когда в Патерсоне (США, штат Нью-Джерси. — Ц. К.)  я прочел о событиях в Милане, где даже стреляли из пушек, я плакал от ярости и стал готовиться к вендетте. Я думал о короле, который наградил тех, кто осуществил эти побоища, и пришел к убеждению, что он застуживает смерти. Никто не внушал мне этого. У меня не было сообщников. Более того, за шесть месяцев до отъезда я вышел из всех политических организаций, чтобы чувствовать себя более свободным» {24} .

В Италии не было смертной казни, и Бреши приговорили к заключению. По официальной версии он повесился в тюрьме 22 мая 1901 г. Кто знает, было ли это самоубийством? Помимо осуждения Гаэтано Бреши, репрессий в стране не было. Через несколько недель после вступления на престол Виктор Эммануил III, сын убитого короля, заявил, что он намерен восстановить мир внутри страны и добиться «единения всех людей доброй воли». Это было прелюдией к «эре Джолитти».

 ДУХОВНАЯ АТМОСФЕРА ПОСТРИСОРДЖИМЕНТО

Несколько поколений патриотов, участников движения Рисорджименто, политически сражались под разными знаменами, но все они сходились на центральной идее нации. В это понятие разные люди вкладывали различный смысл, но все верили в то, что у новой Италии есть особая всемирно-историческая миссия. Во время Рисорджименто авангардной силой была интеллигенция. Потом наступил период, называемый Пострисорджименто. «Интеллектуалы — участники движения Рисорджименто больше всех других способствовали созданию в высшей степени идеализированного облика этого движения. Именно поэтому они сильнее всех ощущали, что новое объединенное государство не соответствует пламенным надеждам недавнего прошлого» {25} . Объединенная Италия перестала быть мечтой и превратилась в реальность. Однако реальность не всегда совпадала с тем образом, который рисовали себе люди, боровшиеся за воплощение в ней своих идеалов.