Италия на рубеже веков

Политику Джолитти во многом поддерживали и радикалы. Турати издавна был уверен в том, что итальянская демократия «имеет свое историческое предначертание». Это касалось партий Эстремы, в которую, как мы помним, входили и радикалы. Турати находился в тюрьме после майских событий 1898 г., когда погиб на дуэли лидер радикалов Феличе Кавалотти, очень яркий и сильный человек. Именно по инициативе Кавалотти «после гнусностей Криспи» была создана Итальянская лига в защиту свободы, в которую вошли радикалы и социалисты. Турати из тюрьмы отправил текст речи, которую он произнес бы, если бы смог быть на похоронах. Лейтмотив речи — мужество Кавалотти, его темперамент бойца, любовь к свободе. Конец речи многозначителен: «Такова была, друзья, его революционная деятельность — неважно, что уста его не произносили слова «революция» {97} . Имя Кавалотти много раз встречается и в автобиографии Джолитти. Кстати, именно Кавалотти во время банковских скандалов нашел точное определение — «моральный вопрос». Он придавал исключительное значение этическому моменту в политике.

Джолитти писал: «У меня было много контактов с ним, и я смог хорошо узнать Кавалотти. Он был человеком очень живым и талантливым, с горячим характером, очень интересовался проблемами страны. Мои отношения с ним складывались по-разному. Когда я был председателем совета министров, он выступал против меня. Но позднее мы пришли к полному согласию в борьбе против реакции Криспи, точно так же как в борьбе против ди Рудини, когда он занял слишком консервативную позицию. Мне никогда не приходилось жаловаться на Кавалотти, даже когда он выступал против меня, даже нападал яростно, порой переходя все границы. Он всегда был во власти политических страстей, но его поведение никогда не было двусмысленным и нелояльным» {98} .

Кавалотти не дожил до «эры Джолитти», и мы можем только делать предположения о том, как сложилась бы его судьба. Известно, что король хотел, чтобы он вошел в правительство. Одно представляется вероятным, а именно что Кавалотти не поддержал бы политику Джолитти по отношению к католикам: он счел бы ее циничной сделкой. Цинизм — подходящее слово, мы об этом будем еще говорить. После роспуска «Опера деи конгресси» и расправы с модернистами Ватикан явно взял курс на подавление всего, что могло бы показаться даже намеком на вольнодумство. Можно было бы подумать (так считал Мурри), что Пий X хочет перечеркнуть деятельность своего предшественника, который как-никак был папой «социальных энциклик». Пий X словно хотел остановить движение времени: никакой автономии, никаких координационных центров, ничего даже отдаленно напоминающего «католическую партию». Однако осуществлять этот жесткий курс, не наталкиваясь на те или иные формы сопротивления, было нелегко. Между понтификатами Пия IX в Пия X пролегла целая историческая эпоха, и, несмотря на антимодернистские энциклики Пия X, времена «Силлабуса» миновали. Нельзя было успешно соревноваться с социалистами, упорно цепляясь за устаревшие, консервативные, абстрактные идеи. Конечно, можно было расправляться с модернистами, включать книги в индекс, отлучать от церкви — все это делали. Но тем не менее были представители очень смелой католической мысли. Были и люди, занимавшие скорее «центристскую» позицию, но все-таки не хотевшие безоговорочно и слепо повиноваться Ватикану.

Мы упоминали о том, как был создан Итальянский католический избирательный союз. Строго говоря, эта идея обсуждалась еще до циркуляра статс-секретаря Ватикана кардинала Мерри дель Валь о роспуске «Опера деи конгресси». Но идея нравилась далеко не всем; в частности, против нее был настроен Медолаго Албани, председатель Второй секции, единственной, сохранившейся после роспуска «Опера». Против был настроен также видный деятель католического профсоюзного движения Николо Реццара, да и многие другие. Де Роза пишет, что Итальянский католический избирательн ей союз «родился плохо, а умер еще хуже». Были страшные споры из-за устава, были взаимные подозрения, амбиции и противоречия. Крестными отцами Католического избирательного Союза были Филиппо Меда и Филиппо Криспольти, видный деятель движения, человек совершенно иной ориентации, чем молодые христианские демократы. Правда, он называл приверженцев Пагануцци «античниками», а сторонников Мурри — «современными людьми», но сам был сверхортодоксом.