Итиноку

Даже в первые дни после гибели близких Ираклий продолжал посещать квартиру Анны на Первой линии, и это тоже покоробило следователя. "Похоже, образцовые семьи и верные мужья давно ушли в прошлое, – констатировал он, – а сейчас в ходу "здоровый прагматизм" и "желание жить, не парясь, на позитиве". То, что раньше называлось хамством, бестактностью, эгоизмом и свинством, сейчас выдавалось за свободу личности: "Это вы жили среди сплошных запретов, поэтому просто завидуете нам! Вы просто боитесь быть свободными, а для нас это естественно, как дышать!" И по этой логике человек, едва ли не с похорон жены и сына закатившийся к любовнице, вполне укладывался в современный образ "свободного": "А что? Их уже не вернешь. Ему что – вслед за женой и сыном утопиться? Жизнь продолжается, живым нужно жить дальше!", "Ну а в чем проблема? Может, жена сама виновата, что мужу стало с ней скучно. Ну, сходил он к любовнице, зато потом домой к ней пришел! Может, ей надо было собой заняться, на какие-то тренинги походить…", "Ну, это у вас так было – с алкашами и с драчливыми мужьями по сто лет жили, а мы не хотим бездарно тратить лучшие годы ради олдскульных норм приличия, если их можно провести куда лучше!"

На вопрос о семейной ситуации Денисовых Каминская вздернула красивую бровь: "Разве нам больше не о чем было поговорить? Он со мной свою жену не обсуждал. Мне это неинтересно. Вы бы еще спросили, обсуждал ли он со мной сопельки и подгузики своего бэбика! Ему этого и дома хватало, а ко мне он за другим приходил!"

О том, что произошло после их разговора о выходных, Каминская отозвалась так: "Не могу поверить! Думала, опять он меня прикалывает! Он вообще такой остроумный, хоть и не первое апреля, но всегда что-то такое придумывает… ой, то есть придумывал. Как-то в компании одного парня так развел – мы все угорали!"

Толку от этой "погремушки" было маловато.

Из всех диспансеров пришел ответ: нет, Ираклий Денисов на учете не состоял, не обращался и вообще в базе не числится.

По свидетельствам друзей и знакомых, Ираклий мог выпить – только на тусовке, "под закусочку", за праздник или какое-то знаковое событие. Наркотиков он не принимал, не курил даже электронную сигарету или вейп и к курению относился резко отрицательно. Когда прошел слух о запрете курения на балконах, Ираклий хихикал, потирая руки: "Хватай лайфхак, Анька, как заработать и заодно проучить кое-кого из соседей! Только они вылезут с куревом на балкон, запускай дрон, он нафоткает рожи соседей с сигаретой во рту, пересылай в полицию – с них штрафик, и тебе отломится на колготки!"

Так же ликовал Ираклий, когда запретили курение в тамбурах поездов: "Классно можно приколоться, если кто-то попытается втихаря шмыгнуть: поднять тревогу, ой, мол, дымом пахнет, не пожар ли? Ой, а разве человек не знал, что курить в поезде запрещено? И ему штрафик, а тебе – моральное удовлетворение от сознания исполненного гражданского долга! А что? В чем я не прав? Закон есть? Надо соблюдать и сигнализировать о нарушениях!"…

– Ему искусственный кайф был не нужен, – сказал об Ираклии один из художников, – самый большой кайф он получал, если мог кому-то нагадить. Так это смаковал, прямо руки потирал и губами причмокивал, когда рассказывал!

портрет получался не самый приятный. И все меньше верилось в версию суицида. Такие люди очень себя любят и не причинят вреда. И на крайний шаг их ничто не подтолкнет.

Все данные медэкспертизы подтвердили: художник был трезв, как стеклышко, в ясном рассудке, и следов насилия не обнаружено. И следователю не давало покоя это странное происшествие. Да, среди богемы всякое бывает, но Денисов не был декадентствующим или приверженцем философии готов и эмо. Он отличался жизнелюбием, оптимизмом, был неунывающим и прагматичным человеком. Даже с чувством утраты после гибели Зинаиды и Антона справился очень быстро и легко. Если оно было…

Когда вызвали Кирилла Гельсингфорского, следователь понадеялся от него получить какую-то конструктивную информацию о личности и связях Денисова, с которым они шли плечом к плечу и много знали друг о друге.

Не так давно Кирилл проходил подозреваемым по делу об убийстве своей жены на южном курорте. Все складывалось так, что больше подозревать было практически некого: женщина в открытую резвится на море с любовником, красавцем-тренером из фитнес-клуба. Приезжает обманутый муж, и вскоре изменницу находят убитой… Но разбирая это дело, южные дознаватели поняли, что не все так просто. Размотался целый клубок тайн, махинаций и лжи, а развязка ошеломила всех. С Гельсингфорского были сняты обвинения, и с тех пор он немного поутих, и, хотя изредка встречался с женщинами, но эти связи были мимолетными и короткими. Он оставил шумные компании в злачных местах, размашистые кутежи, и все больше времени отдавал воспитанию маленькой дочери. Остался только экстравагантный внешний вид и тематика выставок. Все говорили, что не всякая мать так лелеет свое дитя, как Кирилл заботится о четырехлетней Злате.