Итоги № 14 (2013)

— До нас на изумрудном руднике работали немцы. Но когда местные бандиты, или повстанцы, называйте как хотите, пообещали им отрезать все, что возможно, они дисциплинированно собрались и отбыли. Но мы же советские люди, нам партия приказала разведать по просьбе наших мозамбикских друзей места на руднике, где можно поставить фабрики! А кроме того, здесь же нашли еще какие-то редкоземельные ископаемые, и в приватной беседе нам сказали, что если мы наберем таких минералов мешков шесть, то долг Мозамбика перед СССР будет полностью погашен. И вот прибыли. Первое, что вижу, — часовенку из бетонных плит с вкраплениями драгоценных камней, внутри — бетонный стол, а на столешнице изумрудами выложен огромный крест. Картина впечатляющая! Уже потом в отвалах я намыл немало изумрудов. Ювелир их огранил, получилась небольшая баночка. Но с переездами она где-то затерялась. На память сохранился только кварц с изумрудными друзами, но большой ценности, к сожалению, он не имеет. Еще как-то нашел золотой самородок, выдернул травинку — блестит между корешков. Но моему приятелю повезло куда больше. На охоте он случайно перевернул ногой с виду булыжник, оказалось — аметист или что-то наподобие. Под впечатлением от такой находки я потом тоже немало камней попереворачивал, но все без толку.

— Что мы все о камнях! Вот говорят, будто настоящие африканцы очень грациозный народ, чего про афроамериканцев не скажешь...

— В Анголе действительно. Особенно женщины. Ты ее окликнешь, обернется — неподражаемая стать! Но непрерывные роды, болезни, и все это куда-то уходит. А вот в Мозамбике свои эстетические понятия. Стачивают зубы на конус, что у них это считается красивым, делают на лице не только татуировки, но и шрамы. Причем шрамы определенной формы указывают на принадлежность к племени людоедов.

— И таких приходилось лечить?

— Конечно, и каннибалов, и бандитов. Там не спрашиваешь. К тому же, пока работал в поле с геологами, я был единственным врачом на всю округу. А вообще-то вопреки советским мифам в душе мы больше расисты, чем европейцы. Пропагандировали дружбу между народами, а сами жили изолированно. Например, европейские дети росли вместе с черными детьми, мы же своих старались на улицу не выпускать.

— А из Африки сразу в Париж?

— Нет. Сначала вернулся в Москву. Уже через год деньги закончились, но еще раньше я познакомился с работниками международной организации, которая занималась отправкой эмигрантов в США. В мою задачу входило сопровождать в полете и сдавать с рук на руки пожилых пассажиров и больных. Тогда я и познакомился с американскими госпиталями. Увидел другой медицинский мир и захотел поработать врачом в Америке. А тут один из моих пациентов стал послом во Франции и пригласил меня посольским врачом в Париж. Это был подарок судьбы. Медицинской практики фактически никакой, зато было много свободного времени: в выходные разъезжал по Европе, по будням читал медицинские книжки. А когда контракт закончился, полетел в США сдавать сертификационные экзамены.

С первого раза не сдал, хотя считал, что уже совсем умный. Сам вопрос — пол-листа английского текста, а ответ надо дать уже через тридцать секунд. Даже носителю языка, если вчитываться, ни за что не успеть. Потом сообразил: фокус в ключевых словах, на которые и надо обращать внимание, а все остальное, как они говорят, red herring — буквально «красная селедка», то есть отвлекающий маневр. Например, вылавливаешь из текста, что у некоего пожилого человека кровавый понос, но нет болей. Правильный ответ — ишемический колит. Но эти симптомы надо знать, как Отче наш, и отвечать не задумываясь. Вот я и разработал для себя систему ключевых слов, обклеил листочками все стены и даже сортир. Учил, пока не усвоил на уровне спинного мозга. Хоть и со второй попытки, сдал очень быстро — всего за восемь месяцев. Этот рекорд, кажется, до сих пор не побит. Но потом надо было найти позицию, то есть получить место в ординатуре и отпахать в госпитале как минимум год, а реально все три.