Итоги № 3 (2014)

Накануне мы с женой ночь не спали, все думали: что это за профессия — диктор? Вроде женская какая-то… Потом решили: а вдруг это знак судьбы. Память у меня была хорошая, тренированная еще с Щепкинского училища, и я на всякий случай выучил половину газеты «Правда». Кроме того, у меня в запасе были стихи, отрывки прозы и песня под гитару. И вот пришел, члены комиссии говорят: «Почитай нам новости». А я нахально переспрашиваю: «Вам наизусть или как?» Они удивились и захотели наизусть. Ну я и пошел… Потом с бумажки — а это еще легче, потому что в училище нам дали хорошую речевую подготовку. Все-таки в Щепкинском работали потрясающие педагоги, которые учили нас с листа входить в чтение, а также моментально схватывать смысл текста.

В общем, прошел я конкурс. И хотел вернуться проследить, чтобы моим подопечным из хора дали стулья, напоили чаем и покормили бутербродами. Но вдруг меня перехватывает Сергей Александрович Захаров, старейший режиссер телевидения, воспитавший не одно поколение учеников, требовательный и педантичный. Говорит: «Ты куда это собрался? Никуда не пойдешь, ты уже наш, через два часа у тебя эфир». Ноги у меня немедленно стали ватными: я же ничего не умею! «Ничего, — сказал Захаров. — Я тебя всему научу за два часа». И научил. Есть фотография, которая запечатлела этот выход в эфир, я ее называю «за минуту до расстрела». Полный ужас: волос у меня тогда еще было много, они вздыбились, в общем — полны валенки гранат!

— Новости прочитали без запинки?

— Не помню. Но навык все-таки был получен: в училище нас учили сохранять хорошую мину при плохой игре. Даже если ты не разбираешься в том, что говоришь, нужно сделать вид, что все в порядке. Нина Кондратова, Анна Шилова, Людмила Соколова меня очень хорошо приняли и порекомендовали позвонить Ольге Сергеевне Высоцкой, чтобы взять уроки мастерства. Она была диктором Всесоюзного радио, а также одним из первых дикторов экспериментального телевидения в 1931 году.

— Неужели в 30-х годах уже существовало какое-то телевидение?

— Да, так называемое малострочное. Если стандарт нормального изображения — от 600 до 800 строчек, то там было только до 400 строчек. Оно называлось «радиовидение». И, надо сказать, особого восторга у радиодикторов не вызывало — они же привыкли общаться с микрофоном, а тут — камера. Ольга Сергеевна прошла через это непонимание, осознала смысл и роль новой профессии. И по сути стала нашей второй матерью. Никогда не забуду, как она сказала через пару лет: «Ну что, Игорь, вот вы уже прошли ясельный возраст, пора в детский сад».

Поскольку тогда не существовало видеозаписей, я сохранял текст и на следующий день приезжал к ней на радио, чтобы еще раз поработать. Она мне раскрывала секреты, о которых я даже не слышал в училище. Благодаря ей в конце 50-х годов появилась первая группа дикторов. Через год после того, как я отработал в женском коллективе без выходных и отпусков, в штат пришел Виктор Балашов, участник Великой Отечественной войны, обладатель уникального тембра голоса. И он меня, конечно, спас, потому что я работал, как на арене цирка: читал новости, вел другие передачи, заменял приглашенных гостей. Вообще-то слово «диктор» не совсем соответствовало нашей работе, потому что приходилось и вести концерты, и быть музыковедом, и киноведом. Заболел кинокритик — учишь его текст.

Была еще у тогдашнего телевидения такая важная задача: выполнять заявки телезрителей. Советский народ периодически просил повторить какую-нибудь понравившуюся передачу, ну мы и повторяли. Разумеется, у нас были исходные материалы — например, записи опер в исполнении солистов театра «Ла Скала». Помню, раз пять повторяли «Любовный напиток». Показ должен был предваряться достаточно сложным музыковедческим текстом. Я в очередной раз воспроизводил его, стараясь разнообразить и заменяя сложные формулировки на более простые.

— Часто появляясь на телеэкране, вы, наверное, быстро обрели популярность?

— Да вообще-то особенно не было возможности это ощутить. Завтра у тебя две передачи, послезавтра — три, а надо еще новости прочитать. Первый год пролетел незаметно. Кстати, Высоцкая мне сразу сказала: «Помните, что всем нравиться вы никогда не сможете. Кто-то вам в любви будет объясняться, расточать комплименты, а кто-то — возненавидит». Ну я, конечно, по молодости лет в одно ухо впустил, в другое — выпустил… Только позже прочувствовал значение ее слов.

А вот наши очаровательные девушки были по-настоящему звездами. При этом несли доброту, женственность, служили примером для молодежи — как нужно одеваться, причесываться. Несколько лет назад подошла ко мне женщина в солидном возрасте: «Знаете, как я благодарна вашим дикторам, они воспитали мою дочь, она смотрела на них и брала на вооружение — как выглядеть, как общаться».