Итоги № 43 (2011)

Причина, как выясняется, чисто российская. Выявив госпитальную инфекцию, медики обязаны сообщить об этом в органы эпиднадзора. Однако делать это себе дороже. «В России медиков по старинке наказывают за каждый выявленный случай госпитальной инфекции, думая, что виной всему немытые руки, грязные стены, а не больничные штаммы бактерий или проблемы с иммунитетом у самого больного», — рассказывает Сергей Яковлев. Естественно, что неприятностей на свою голову не хочет никто. И об инфекциях просто умалчивают. «Несколько лет назад мне удалось выиграть в суде дело о том, как пожилая женщина с переломом бедра поступила в московский стационар без признаков инфекции и вскоре умерла от сепсиса, вызванного золотистым стафилококком», — рассказывает Александр Саверский. Правозащитник сумел доказать, что пациентка заразилась в больнице. Но он до сих пор негодует при мысли, что об этом случае так и не сообщили в эпиднадзор.

В США, наоборот, поощряют «доносительство» на больничные штаммы. Это даже выгодно. Если врачи вовремя сообщают о них, то страховые компании выделяют больницам специальное финансирование для лечения пострадавших от инфекции. Поэтому регистрируется буквально каждый случай. Если бы такую систему удалось наладить и у нас, картина была бы иной. «По нашим экспертным оценкам, число случаев госпитальных инфекций в России больше, чем в США, и приближается к 2 миллионам 250 тысячам в год», — говорит Сергей Яковлев. Есть и другие расчеты. За океаном производят больше высокотехнологичных медицинских манипуляций. Поэтому количество госпитальных инфекций в нашей стране должно быть немного меньше, примерно полтора миллиона в год. В любом случае реальный счет должен идти на миллионы.

«Когда мы предлагаем главным врачам стационаров наладить эффективный мониторинг, в половине случаев они отвечают, что этой проблемы у них просто нет, — говорит Шагинян. — Например, в таком большом многопрофильном стационаре, как МОНИКИ, в позапрошлом году было выявлено всего четыре случая госпитальных инфекций, в прошлом году — три. Получается, что за год руководству больницы удалось снизить эту цифру на 25 процентов. Все в порядке, все довольны. Но так просто не может быть!»

Многие скажут — какая разница? Пациентам больниц не до статистики, лишь бы вылечили... Все не так просто. Нет проблемы — нет финансирования. «В бюджетах российских больниц статья расходов на лечение внутрибольничных инфекций вообще не предусмотрена. Ведь инфекций-то нет!» — говорит Яковлев. Что это означает для конкретного больного? Врач вынужден откуда-то взять лекарство, значит, он попросит родственников больного купить антибиотик, но это незаконно, и его могут обвинить в поборах. Или потратит на лечение человека с внутрибольничной инфекцией средства, которые должны пойти на других пациентов. В результате их будут лечить хуже. Насколько? «Давайте посчитаем, — предлагает Сергей Яковлев. — Лечение госпитальной пневмонии в среднем обходится в 5—10 тысяч рублей, а на один день содержания пациента в отделении хирургии по ОМС выделяется 200—300 рублей. Представляете, до какого минимума нужно довести лечение остальных больных, чтобы выходить того, что с пневмонией?» Умножим эти 10 тысяч хотя бы на миллион и представим, какая дыра существует в бюджете российского здравоохранения. Но министерство этой дыры не видит и предпочитает о ней не говорить. Как и о тех пациентах, которых не вылечили от госпитальных инфекций, потому что не нашлось денег. Если даже в США, где эти инфекции усиленно выявляют и лечат, от них умирают 90 тысяч человек, то какие потери из-за них должна нести наша страна?

Выход есть