Итоги № 44 (2011)

— Существенно изменилось. В СССР адвокаты были чем-то вроде пятого колеса в телеге правосудия. Неспроста мне часто приходилось защищать коллег-адвокатов. В восьмидесятые годы, когда в Москве правил Ельцин, в столице появилась следственная группа во главе со следователем из Свердловска Владимиром Каратаевым. У нас даже термин такой появился: «каратаевщина». Тот громогласно заявлял, что «прижмет адвокатуру», которая якобы подстрекает к даче взяток и мошенническим путем завладевает деньгами клиентов. Это был абсолютный абсурд. Пусть некоторые мои коллеги будут меня ругать, но я должен сделать признание. Долгое время в Советском Союзе в адвокатской среде существовало понятие «микст». То есть получение денег сверх таксы, помимо кассы юридической консультации. Существовал жесткий тариф услуг адвокатов, но жить на эти деньги было совершенно невозможно. Кажется, гонорар за уголовное дело составлял двадцать рублей. За особо трудное дело — тридцать… Смех, да и только! Поэтому в кассу клиент платил, скажем, двадцать рублей, а остальное лично вручал адвокату. Не в качестве взятки для следователей и судей. Это была просто достойная оплата работы. Как ни странно, но в то время совершенно не было развито взяточничество. Случались отдельные попытки подкупов, но такой повальной коррупции у судей, как сегодня, не наблюдалось… Так вот, как раз с делом моего коллеги Эдуарда Сафронского, которого я защищал в эпоху каратаевщины, и связана одна из наиболее драматических страниц моей биографии.

Сафронский помимо прекрасных профессиональных качеств обладал ироничным, порой язвительным умом и редкостной общительностью. Он мог сказать громко о каком-то судье: «А это мой старинный друг, мы вместе учились…» В таком стиле. Эта «звучность» Сафронского привела к тому, что на него обратили внимание определенные структуры. Следственные органы заподозрили, что он получал от клиентов деньги и создавал впечатление, будто эти деньги станут не только его гонораром… Полная ахинея! Но ситуация сложилась зловеще не только для моего клиента, но и лично для меня.

Одна из свидетельниц со стороны обвинения заявила, что накануне к ней приходил некто, предлагавший за мзду изменить показания. Этот человек, по ее описанию, походил на меня. В ответ на вопрос, видит ли свидетельница этого субъекта в зале заседаний, она прямо показала на меня. И добавила: «И ботиночки у него были те же, я на них внимание обратила». Эту ложь нужно было немедленно опровергнуть, и я предпочел обороне атаку. Стал уточнять, когда и в какое время у нее был посетитель. Она уверенно сказала, что вчера, около семи вечера. Это может подтвердить и ее муж. Тогда я потребовал его вызвать и допросить, а после подтверждения им времени прихода неизвестного стало ясно, что это неправда, поскольку «вчера» я провел на глазах у огромного количества людей. Сперва участвовал в судебном заседании, потом прямиком на партсобрание, где делал доклад. Упоминание этого партийного собрания и поломало доводы дамы: дескать, видимо, произошло какое-то редкостное совпадение во внешности… Сафронского полностью реабилитировали.

В тот же год я провел шесть подобных дел! Никто из моих коллег не оказался осужденным к лишению свободы.

— Помнится, вы защищали Анатолия Быкова. Он что, тоже был белый и пушистый?

— Он, председатель совета директоров Красноярского алюминиевого завода, был истинным хозяином края. В прошлом спортсмен и преподаватель физкультуры, Анатолий Быков навел в 90-е годы порядок в крае. Его боялись… Но при этом Быков слыл большим меценатом, построил в Сибири три храма разных конфессий...

Напомню, на выборах в крае в 1998 году Быков поддерживал Александра Лебедя, генерал легко победил и занял пост губернатора. Тогда-то двум медведям и стало тесно в одной берлоге… С каждым днем разногласия становились все заметнее. Вскоре Лебедь публично объявил, что Быков вор и поэтому должен сидеть в тюрьме. Органы расценили это как команду «фас!» и возбудили дело. Когда был убит один красноярский предприниматель, кое-где тут же «возникли подозрения», что Анатолий Петрович к этому причастен. Следователи не утверждали, что он сам убивал, но недвусмысленно намекали, что алюминиевый магнат мог быть заказчиком. Тут же обнаружились и показания, косвенно подтверждающие причастность Быкова к преступлению. Якобы именно в его доме состоялся сговор на убийство. Там же, дескать, спрятали и пистолет, из которого был застрелен несчастный предприниматель.