Итоги № 48 (2013)

Все это происходило в конце 90-го. В январе следующего года я поехал читать лекцию в один из университетов Израиля и попал под первую войну в Заливе. Всех представителей западных стран вывезли, а «Аэрофлот» тогда просто не полетел. В итоге я полвойны прожил в деревне около Тель-Авива. Все было по-взрослому — бомбардировки «Скадами», нам даже выдали противогазы, поскольку все ждали химической атаки.

После моего возвращения институт начал активно работать. А уже после путча, в конце августа, Геннадий Бурбулис по согласованию с Ельциным попросил нас написать программу реформ. Часть специалистов института сразу уехала в Архангельское на 15-ю дачу, часть осталась в Москве. Я как раз оставался в институте на хозяйстве, но потом также присоединился к разработчикам по просьбе Гайдара. В итоге мы начали готовить программу реформ, с которой Ельцин выступил на втором этапе V Cъезда народных депутатов РСФСР в конце октября 1991 года.

У нас все было расписано до мелочей: законы, указы президента, постановления правительства — что мы делаем в ближайший месяц, квартал, полгода. Дальше мы не заглядывали, поскольку были глубоко убеждены, что после того, как разгребем прошлые проблемы и примем самые непопулярные решения вроде либерализации цен, нас просто выгонят и дальше всем займутся уже другие — будут делать рыночные реформы в белых перчатках. На это, кстати, очень рассчитывал Явлинский, которому предлагали войти в наше правительство, но он отказался. Своей очереди он так и не дождался, рынок построили без него.

— После бесед с разными экономистами у меня сложилось впечатление, что программы у всех в общем-то были одинаковыми, разница лишь в очередности определенных шагов. Так ли это?

— Конечно, у них было много общего, поскольку к тому времени созрели вполне очевидные проблемы, которые надо было срочно решать. Прежде всего либерализация цен. Правда, надо отметить, что, например, наша программа писалась уже под фактический распад СССР. Программа «500 дней» Явлинского предназначалась для всего Союза и предполагала, что еще существовал шанс его трансформации в какую-нибудь конфедерацию. Но после августовского путча стало ясно, что никакой трансформации с жестким центром в Москве не получится.

Союзные органы после августа были совершенно парализованы и немощны. Увы, некоторые начальники в этот период успели раздать квоты на экспорт нефти в объемах больших, чем ее должно было быть добыто в России в 1992 году по самым оптимистичным прогнозам. Нам все это пришлось отыгрывать назад. Удивляюсь, как нас тогда попросту не убили, поскольку мы у людей отнимали миллиарды долларов! Представьте себе: нефть стоила на внутреннем рынке, условно говоря, 100 рублей за тонну, а на внешнем — 100 долларов. Так человек и становился миллионером за пару сделок. Плюс за несколько последних лет советское правительство сумело набрать за рубежом кредитов более чем на 100 миллиардов долларов.

— Но, мягко говоря, неожиданности все-таки случались.

— Однажды я должен был уехать со Старой площади в Кремль. Мой водитель что-то замешкался, и я сел в другую машину. Когда же он выехал с площади, ему в бок, где по идее должен был сидеть я, влетел какой-то автомобиль с чеченскими номерами, и эта наша «Волга» превратилась в запятую. Водитель, к счастью, не пострадал. Если бы я там сидел, наверно, все бы закончилось.

Телефон перерезали, дверь в квартире поджигали. В итоге пришлось срочно переехать на правительственную дачу. Были и забавные, мальчишеские вещи. С подачи Володи Лопухина, тогдашнего министра топлива и энергетики, нам выдали пистолеты. Помню, как пришел с ним к жене и гордо говорю, что теперь мы защищены. Она закатила истерику и потребовала немедленно убрать его из дома. Я его положил в сейф в Минэкономики и так и не доставал. А Лопухин ходил с пистолетом и, когда мы где-нибудь заседали, он его клал в вазу.

— Как встретили провал путча?

— По-русски — организовали в институте празднование. А в конце августа — начале сентября уже начали работать над экономической реформой.

— За какую часть программы вы отвечали?

— Хороший вопрос… Среди прочего я отвечал за механизмы либерализации цен, сокращение оборонного заказа, инвестиции — за эту часть финансовой стабилизации и нормализации бюджета. Осенью накануне V съезда Бурбулис отправился к Ельцину с нашими предложениями. Борис Николаевич попросил подготовить ему доклад на основе нашего плана. Он с ним выступил на съезде, и депутаты предоставили ему чрезвычайные полномочия.

— Кто, кроме Гайдара, рассматривался на расстрельную должность?