Итоги № 51 (2011)

Обеспеченная армия России, безусловно, нужна. Но сделать это можно гораздо дешевле. Например, полностью отказаться от призыва, что освободит дополнительно 10 миллиардов рублей. Да, контракт стоит примерно на 30 тысяч рублей в год дороже. Но если сократить общую численность армии с ее нынешнего почти миллиона, то сэкономить можно в том числе и на военных частях, находящихся сейчас не в самом лучшем состоянии. Да и полицейских в России по сравнению с другими странами неприлично много. На одного отечественного правоохранителя приходится 157 россиян, тогда как на одного американского «полицая» — 342 гражданина США, а на одного французского жандарма — 589 подданных Пятой республики. Если привести численность российских полицейских в соответствие с западными стандартами, то можно сэкономить от 100 до 400 миллиардов рублей. Неплохое подспорье для создания профессиональной контрактной армии и сохранения бюджета в сбалансированном состоянии.

Артем Никитин

 

Рожденный в СССР / Политика и экономика / Спецпроект

 

Высоколобые эксперты называют это «процессом системной дезинтеграции» в экономике, социальной и политической сферах. В умах народных определение рождается куда более доходчивое: двадцать лет назад, 26 декабря 1991 года, мир пережил шок: не стало СССР.

Днем ранее Михаил Горбачев объявил о прекращении своей деятельности на посту президента СССР «по принципиальным соображениям», подписал указ о сложении полномочий Верховного главнокомандующего и передал управление стратегическим ядерным оружием президенту России Борису Ельцину. Наутро Совет Республик ВС СССР принял декларацию № 142-Н о прекращении существования СССР.

Впрочем, это была лишь финальная точка в геополитической трагедии «гибель державы»: началось все гораздо раньше. Аскар Акаев, в ту пору президент Киргизии, был не только свидетелем и участником этих событий. Волею судеб он часто оказывался между двух огней — Ельциным и Горбачевым. И уверен: редчайший шанс трансформировать и сохранить Союз был упущен.

— Аскар Акаевич, сегодня многие говорят, что развал Советского Союза был неизбежен. Вы это мнение разделяете?

— Сейчас придумывают много мифов. Я одно хотел бы сказать: до последнего момента, до подписания Беловежских соглашений, Союзный договор в форме ССГ — Союз Суверенных Государств — готовы были подписать все лидеры среднеазиатских республик! Обстановка была такой, что все держались за Союз. Не было тогда ни нефтедолларов, ни газодолларов, и перспективы были туманны, а помощь могла прийти только из Москвы, из России. Подготовленный в Ново-Огареве Союзный договор устраивал всех. Союз сохранялся уже не как унитарное государство, а на конфедеративной основе. Был найден компромиссный вариант распределения полномочий между центром и республиками. Они получали полную кадровую и экономическую самостоятельность. И Михаил Сергеевич эти полномочия с удовольствием отдавал. А за центром оставались общая оборона, внешняя политика, военно-промышленный комплекс и научно-технический прогресс.

Я считаю, что был упущен редчайший шанс трансформировать и сохранить Союз. И в июле 1991 года, я ответственно заявляю, все, включая Леонида Макаровича Кравчука, были готовы такой договор подписать. Августовский путч сорвал это подписание. И когда говорят, что Горбачев знал о ГКЧП, что он сам в этом участвовал, я это отметаю. Потому что он прекрасно понимал, что это уникальный шанс ему самому как политику остаться в роли центральной власти и сохранить Союз. Подписание Союзного договора 20 августа для него было важнее, чем для кого бы то ни было!

После ГКЧП он этот шанс потерял. Его авторитет и так падал, а после путча упал вовсе. Авторитет же Ельцина, наоборот, взлетел. Он стал героем. Правильно Клинтон говорил: «Когда я думаю о новой демократической России, я всегда представляю август 91-го года: президент Ельцин на танке». Борис Николаевич мог диктовать условия. Леонид Макарович Кравчук и другие тоже почувствовали, что пора побороться за незалежность. Но они требовали уже полного государственного суверенитета. Вырисовывался союз, в котором не было конфедеративной основы. Михаил Сергеевич боролся, чтобы оставить себе хотя бы номинальное место в этой новой конфигурации. Не получилось... Я к нему питал и питаю уважение, хотя и с Ельциным очень близко дружил, поддерживал его.

...Первый зарубежный визит Бориса Николаевича после инаугурации состоялся, кстати, в Киргизию. 20—21 июля 1991 года, за месяц до путча. Другие даже обижались: мол, как же так, обычно Москва первый визит совершала в Киев или Ташкент, Алма-Ату, а тут вдруг такое захолустье, Фрунзе. Ельцин им отвечал: «В трудные годы кто за меня в Верховном Совете мог слово замолвить? Только Аскар Акаевич».