Итоги № 6 (2012)

— Конечно, мне легче определить у ребят проблемы с техникой или функциональной готовностью. Потом встречаюсь с тренерами сборной, обсуждаю с ними тонкие моменты, спорю. Но в этом смысле спортивный опыт, как ни парадоксально, идет не на пользу, а во вред. Президент федерации — прежде всего административная функция. Человек в этой должности обязан заниматься организационными вопросами. За подготовку команды отвечает главный тренер.

— А если он использует аргументы, противоречащие вашему мнению?

— Я привожу свою точку зрения, но не настаиваю на ней. Одергиваю себя, наступаю на горло — ведь в этом вопросе он главный. Но если тренер ошибется, я ему обязательно напомню о нашем разговоре. И спрошу с него. Хотя потом всегда скажу: мы ошиблись. Ведь сотрудники федерации — одна команда и ответственность должны нести вместе.

— Всегда и во всем? Например, вы известны своим крайне негативным отношением к допингу. Даже как-то предложили отрубать провинившимся руку.

— Естественно, сказано это было не всерьез. Имелось в виду, что употребление допинга — та же кража, за которую раньше в некоторых странах отсекали руку. На этой позиции я стою по-прежнему: борьба за медали должна вестись честно. Самое же страшное, что допинг в России уже пустил свои корни на детском уровне. 12—13-летние спортсмены вовсю принимают запрещенные препараты. И это не только в лыжах, то же самое касается и других видов спорта. Связана такая ситуация с тем, что детские тренеры в нашей стране получают очень маленькую зарплату. Чтобы пропихнуть ребенка в сборную и получить на пару тысяч рублей больше, они и накачивают его неизвестно чем. Что дальше будет с ним, таких наставников не интересует. А что будет, понятно: к 18—20 годам как спортсмен он кончится, да и как личность — тоже.

— Не преувеличиваете?

— Ничуть. Помню, в 2004 году меня пригласили на лыжные соревнования юношеской Спартакиады в Златоуст. Зашла я там, извините, в туалет и остолбенела: все урны забиты использованными шприцами. С ужасом рассказала об этом главному судье соревнований, тот только усмехнулся: «Ты что, это уже давно». Сейчас я с благодарностью вспоминаю своего наставника Виктора Ткаченко, который тренировал меня дома и довел до уровня сборной. Он не уставал повторять: самый лучший допинг — это морковка. Да и мне медали, выигранные таким способом, были не нужны.

— Неужели за всю карьеру никто не предлагал: «Лена, давай уколемся»?

— Лично мне — нет. Видимо, считали это бесполезным.

— Вы знаете кого-то из коллег по сборной, кто мог применять допинг?

— Я не устраивала расследований, да мне это и неинтересно. Конечно, проведя на тренировках с девочками полжизни, могу предположить, кто мог, а кто — нет. Называть фамилии не стану, тем более дело прошлое. Скажу одно: Бог не фраер… Вряд ли людям, выигравшим на своем веку огромное количество медалей, было приятно уйти из спорта с клеймом попавшегося на допинге.

— Несмотря на свою принципиальность, вы достаточно снисходительно отнеслись к олимпийскому чемпиону Евгению Дементьеву, пойманному на употреблении запрещенных препаратов и решившему вернуться в спорт. Пожалели или не считаете его виноватым?

— Не буду скрывать, мы с Женей были большими друзьями да и сейчас, надеюсь, остаемся таковыми. Не хочу снимать с него ответственность, Дементьев, безусловно, виноват. Но главным виновником в этой ситуации для меня остается тогдашний тренер Евгения и всей сборной Юрий Бородавко. После «золота» и «серебра», выигранных на Играх-2006 в Турине, у Дементьева пошел спад. Он не смог это перенести, сломался психологически. Я словно предчувствовала беду. За год до случившегося мы общались с Женей, он признался, что хочет уйти из спорта. Я ответила: «Нужно просто перетерпеть. Только не совершай ошибок: даже если пристегнут к батарее, не соглашайся ни на что». Когда поступила информация о допинге, у меня все в душе упало. Нет, я Женю не жалею… Чего спортсмена жалеть, ему же никто не впихивал этот препарат насильно.

— Вы не пытались потом, когда уже все случилось, поговорить с Дементьевым по душам? Просто понять, как все было, зачем?