Итоги № 7 (2014)

— Если оставить в стороне прыжки, которые и здоровым-то спортсменам выполнять непросто, а уж в моем физическом состоянии и подавно, тяжелее всего была именно моральная ответственность. Понимаете, выступать перед своими зрителями и легко, и сложно. Поддержка стадиона окрыляет и подавляет одновременно. Ты понимаешь: люди пришли поболеть за тебя и за страну, нельзя портить им праздник. И это ощущение давит неимоверно. Когда я вышел на лед в короткой программе, с трибун пошла такая мощная звуковая волна, что я чуть не упал. Просто оказался в нокдауне. На мгновение стало не по себе, но я тут же взял себя в руки. А потом эта волна помогла: поддерживала в воздухе во время прыжков (смеется).

— В вас многие не верили, сомневались. Даже Федерация фигурного катания колебалась до последнего — включать или не включать в команду, устроив за два дня до объявления олимпийского состава генеральный экзамен.

— Да, недоброжелателей у меня хватает — и в фигурном катании, и в жизни. Но руководителям федерации я, наоборот, очень благодарен. Их сомнения были понятны: все-таки человек много пропустил, долгое время был травмирован. Они посмотрели мою произвольную программу и увидели — да, Плющенко готов.

— И все-таки ваше очередное возвращение в спорт не поддается обычной человеческой логике. Зачем вам, прославленному чемпиону, многократному олимпийскому медалисту, все эти стрессы и переживания?

— Ну как это зачем? Понимаете, ни один спортсмен не хочет терять свои лучшие годы. Почему я должен отказываться от выступления на Играх, если могу на них поехать? Поспешишь закончить карьеру, потом будешь жалеть. Олимпиада — это же настоящий спектакль, праздник. Ее не сравнить даже с чемпионатом мира — это совсем другой накал страстей и эмоций. Я сразу сказал, что хочу кататься в Сочи. Выступить на домашней Олимпиаде удается далеко не каждому спортсмену.

— Многие ваши бывшие коллеги рассуждают по-другому. По их словам, сейчас они смотрят за соревнованиями с большим облегчением: мол, участники находятся под страшным прессом, а они — дома, перед телевизором, в уютных тапочках.

— У меня тоже было такое чувство после Олимпиад в Турине и Ванкувере. Тогда мне требовалась пауза. Нужно было отдохнуть, восстановиться, да и просто хотелось попробовать что-нибудь другое. А потом прежний азарт вернулся... Видно, я такой человек — не могу жить без риска и адреналина. Если гоняюсь на машине, то обязательно хочу выжать всю мощь мотора до конца. А если играю в пейнтбол, то непременно бегу вперед — только чтобы выбить соперника из игры.

— После возвращения желаемую порцию адреналина получили?

— Получил. Все-таки спорт здорово тонизирует: ты четко знаешь, что будет завтра, через неделю, через месяц... Это и режим, и настрой. Иногда, конечно, бывает очень тяжело, случаются спады и падения. Но в целом позитива все-таки больше.

— Что далось тяжелее всего?

— Последняя операция на позвоночнике. Я после нее не то что кататься — на кровати лежать не мог. Ходить заново учился. А вообще весь четырехлетний цикл дался с большим трудом. Летние сборы мы обычно проводим в Италии. Несколько раз я там был очень близок к тому, чтобы поставить на идее с возвращением крест. Наваливалось все: общефизическая подготовка, занятия в зале хореографией плюс тренировки на льду. Говорил себе: «Бросаю все!» Однажды даже собрал сумку и уехал. Отсутствовал несколько дней, потом вернулся. Ощущение какой-то незавершенности не давало покоя.

— В Сочи нагрузки были меньше, чем в Ванкувере?

— Нет, как раз больше. Просто они были разложены на более продолжительный период времени. Мы составили план подготовки так, чтобы набор формы шел постепенно — не как в прошлый раз. Особое внимание уделили проблеме лишнего веса. Я слишком хорошо помнил, как намучился с ним перед Ванкувером. Каждый месяц приходилось сбрасывать килограмма по два. Теперь же весь подготовительный период я весил около 70 килограммов. Для меня это оптимальный показатель.

— Спортивная карьера закончена. Есть чем заполнить возникший вакуум?