Итоги № 3 (2014)

Или другой случай. Сборная летела на серию матчей в Канаду, пересадка была в Амстердаме. Пока ждали рейса, Валера Васильев и Саша Гусев успели махнуть пару рюмок. Приходит ко мне Виктор Васильевич Тихонов: мол, двое нарушили режим, что будем делать? «Наказывать обязательно», — отвечаю. Тихонов мнется: он только-только возглавил сборную, и проявлять жесткость ему было немного не с руки. «Может, вы сами как руководитель делегации?» — спрашивает. Выхожу, объявляю: «Гусев с Васильевым минус 500 долларов». Такой тариф у нас был тогда за подобные нарушения. Через несколько дней узнаю: после первой игры вся команда скинулась в пользу пострадавших. Без лишних обсуждений и дискуссий, по закону солидарности.

— Чрезвычайные ситуации за рубежом в вашу бытность руководителем советского хоккея случались?

— Самое главное ЧП было, когда Сашка Могильный после чемпионата мира-1989 убежал в США. Дело происходило в Швеции, мы тогда снова золотые медали выиграли. Закончилась последняя игра, за ней последовала вся обязательная программа — прием в ратуше, награждение, банкет. Вернулись в гостиницу, еще раз накрыли стол — уже только для своих. Спать разошлись где-то в районе двух. Завтрак был рано, около семи, надо было спешить на самолет. Просыпаюсь, врач команды докладывает: одного нет. Могильный жил в номере с Сергеем Федоровым, я — к нему. Тот головой качает: мол, ничего не знаю. Разделся, лег спать, а куда сосед делся — не в курсе. Все стало ясно, хотя надежда еще теплилась: вдруг Могильный загулял или в городе заблудился? Сразу оповестил о случившемся посольство, те вызвали полицию. Дали команду перекрыть аэропорт, да только самолет уже улетел.

— А как же представитель соответствующих органов, приставленный следить за моральным обликом членов делегации? Такие люди сопровождали наши команды в каждой зарубежной поездке.

— Обычно они имели должность заместителя руководителя делегации по воспитательной работе, но на деле являлись сотрудниками КГБ. В их задачу входил сбор информации на каждого спортсмена и тренера. За рукав никто никого не дергал, пальцем не грозил, и можно было никогда не узнать, что в компетентные органы по поводу твоей персоны поступил сигнальчик. Со мной такая история случилась как раз во время Суперсерии-1976 в Северной Америке. В состав делегации входил некий Подобед, он был моим замом. После одного из матчей хозяева пригласили вместе отметить Новый год. С нашей стороны были я, Константин Локтев, Владимир Юрзинов, канадцев представляли Иглсон, переводчик Агги Кукулович и еще несколько человек. Когда поступило приглашение, я сразу решил, что нужно сказать о нем Подобеду. Пусть лучше все увидит собственными глазами, чем потом услышит от других. Позвонил ему в номер, позвал: он сначала колебался, но потом согласился прийти. Появился в чем был — в шлепанцах на босу ногу, тренировочных брюках, разве что не в пижаме. Сидел тихо в уголке, в общих разговорах участия не принимал.

Вечеринка прошла без эксцессов, часа в два ночи мы разошлись спать. И только лет через пять я совершенно случайно узнал, что после возвращения на меня от Подобеда поступила докладная. Дескать, в беседе с иностранцами Колосков недостаточно активно пропагандировал идеи Советского Союза. Знакомые ребята в КГБ, которые занимались этими делами, все удивлялись: как ты устоял? Обычно после таких сигналов все поездки за границу людям перекрывали, они становились невыездными. С меня же даже объяснений не затребовали. Могу предположить, что в курирующей организации собрали дополнительные сведения по этому делу. У них обычно не один информатор был, а несколько, которые взаимно дополняли друг друга.

— Однако из-под колпака компетентных органов вырваться вам все-таки не удалось.

— Гром грянул в 1984 году, во время Олимпиады в Лос-Анджелесе. Как известно, советская делегация в этих Играх участия не принимала. В США пустили только тех, кто занимал высокие посты в международных федерациях. Я в ту пору являлся вице-президентом ФИФА, был председателем оргкомитета по проведению олимпийских футбольных турниров. Оставить дома меня не могли, но присмотр был усилен. Первая галочка была поставлена, видимо, после того, как на открытии олимпийского футбольного турнира я станцевал рок-н-ролл. Представьте себе: идет торжественный прием, зал уставлен шикарными розами, столы ломятся от лобстеров и креветок. Вдруг ведущий приглашает меня с дамой на сцену, начинает играть музыка. Конечно, можно было скорчить пренебрежительную физиономию: дескать, вы что, я же советский человек! Но решил не отказываться. Тем более в институтские времена я играл в КВН, и определенные навыки художественной самодеятельности у меня имелись.