Итоги № 45 (2012)

— Впервые на Минфин вас позвали в 96-м?

— Я принял лишь третье предложение Черномырдина, два предыдущих отклонил.

— В первый раз отказались из-за первого замминистра Вавилова, на увольнении которого настаивали?

— Да, это одна из причин.

— Чем же он так провинился перед вами?

— Как вы догадываетесь, я неплохо представлял реальную расстановку сил в министерстве, знал, в чьих руках находятся рычаги принятия решений, и роль Вавилова в этой конфигурации меня не устраивала. Точнее, дело не в самом Андрее, а в инструментах и методах, которые использовались в то время. Я и шел в министерство, чтобы сломать сложившуюся систему.

— Расшифруйте.

— Известно, что бюджетные деньги тогда хранились не в казначействе, как сегодня, а в коммерческих банках. Делалось все по не вполне понятным и прозрачным схемам. Скажу даже более определенно: применялись разного рода сомнительные манипуляции и махинации — казначейские налоговые освобождения, векселя, зачет вэбовок в части уплаты долга... Как финансист я считал эти схемы разрушительными для системы.

— Не думаю, что ваше желание навести порядок многих обрадовало.

— В тот момент выбирать уже не приходилось. Первый звонок азиатского кризиса прозвучал. В августе — сентябре 97-го, незадолго до прихода в министерство, вместе с коллегами по бюджетному комитету Думы я был в командировке в Гонконге, Сингапуре, Малайзии и видел, как стремительно обесцениваются валюты этих государств. Малайзийский премьер ввел тогда жесткие ограничения, чтобы остановить отток капитала из страны, и подвергся резкой критике со стороны МВФ. Но в итоге это оказалось правильной и здоровой мерой для Малайзии… Словом, было ясно, что спусковой крючок над мировой экономикой взведен. В России в октябре случилась сильная атака на рубль, курс которого, напомню, оставался фиксированным к доллару и мог колебаться лишь в пределах разрешенного коридора. Времени на раскачку не оставалось, я попросил у Черномырдина разрешение на формирование своей команды и получил согласие. Со мной в министерство пришли Татьяна Нестеренко, которая провела казначейскую реформу, а сейчас, слава богу, курирует в Минфине вопросы бюджета, Михаил Моторин, возглавивший налоговое направление, Евгений Бушмин, чуть позже сосредоточившийся на работе с регионами, плюс еще несколько ключевых специалистов. Но мой принцип такой: никогда не стремлюсь заменить команду целиком, как порой принято в госорганах и особенно в корпорациях. Считаю, надо работать с теми людьми, которые есть, давая им максимальный шанс реализоваться. Нужны точечные перестановки там, где заранее известно, что человек не тянет. И количество попыток у оставшихся тоже небезгранично. Если сотрудник повторяет ошибку, с ним нужно расставаться… Нам удалось создать дееспособную команду. Своей работой в Минфине я доволен. Жаль, времени не хватило, хотя ряд ключевых изменений и проектов было запущено именно в те полтора года. Удалось провести структурные изменения в министерстве, даже численность аппарата сократить на четверть. Да и кадровый состав говорит сам за себя: Кудрин, Касьянов, Христенко, Вьюгин, Голикова, Куделина, Златкис… Это все, как говорится, наши люди. Сборная Минфина образца 1997—1999 годов.

— А почему «Яблоко» исключило вас из своих рядов при назначении министром? Опять Григорий Алексеевич приревновал?

— Внутри партии существовали разные мнения, даже возникла дискуссия, правильно ли отсиживаться в окопах, вечно играя в оппозицию. Но Явлинский высказался жестко, мой вопрос рассматривался на фракции в Думе. Закончилось исключением. Конечно, это создавало мне дополнительные проблемы: трудно идти в правительство, когда не пользуешься поддержкой даже своей политической силы. Правда, после дефолта и девальвации 98-го года сложилась уникальная ситуация, когда кабинет Примакова опирался на полное доверие парламента. То правительство было наиболее легитимным среди всех предшественников в новейшей российской истории. А «Яблоко» с подачи Явлинского вновь голосовало против проекта бюджета, хотя мы и сделали его максимально сбалансированным.

— Весной 98-го Ельцин занялся любимыми рокировочками и отправил правительство Черномырдина в отставку. А вы остались…

— Все произошедшее стало для меня неожиданностью. Занятый бюджетом и реформой Минфина, я не слишком внимательно следил за политической интригой, физически не имел времени, чтобы участвовать в ней. Конечно, в какой-то момент стал догадываться, к чему идет дело, и все же уход Виктора Степановича застал меня врасплох.