Итоги № 52 (2012)

— Странно было бы, если бы все без исключения одинаково оценивали принимаемые Думой законы. Разве что в Северной Корее общество единодушно в своем отношении к власти. Нам этого не нужно. Другое дело, какая часть российского общества поддерживает власть, а какая нет? Ответ очевиден: депутаты избраны в массе своей девяносто тремя процентами граждан России, которые пришли на избирательные участки. И в том, что оппозиция внутри Думы часто выступает против, нет ничего необычного: законы принимаются большинством.

— А как же учитывать мнение меньшинства?

— При обсуждении.

— Оно было учтено при принятии, например, поправок к законам о митингах или о выборах губернаторов?

— Оно было принято во внимание. Окончательное решение всегда принимается с помощью самой демократической процедуры — голосования.

— Оппозиция так не считает. Запад с ней солидарен: достаточно вспомнить резолюцию ПАСЕ в октябре. Вы, кстати, как будете строить отношения с ассамблеей в будущем году?

— ПАСЕ — уникальная организация с неиспользованным потенциалом. Она же создавалась для диалога, а не для конфронтации. Меня удивляет заданность позиции отдельных членов ПАСЕ в том, что касается России. Взять тот же закон о митингах: его нормы во многом опирались на опыт других стран. Но нас критикуют! Или закон об НКО: мы тоже позаимствовали западные нормы. Но почему ПАСЕ и Венецианская комиссия столько лет не возмущались существованием таких норм в европейских государствах, а стоило их ввести в России, как тут же поднялся шум. Ну разве это не цинично? Но с ПАСЕ мы будем работать, я не исключаю возможности своей поездки в Страсбург. Как там будут готовы, так я и поеду...

— Зачем Дума принимает «закон Димы Яковлева»? Он ведь малоэффективен, мягко говоря...

— Ценность этого закона не в том, чтобы добиться паритета в наказании: «сколько россиян пострадает, столько и американцев». В законе политический смысл — он защищает права российских граждан. А документ, подписанный президентом Обамой, не только недружественный, но и циничный. Его вообще трудно назвать правовым актом. Это довольно грубое попрание фундаментальных норм, прежде всего презумпции невиновности. Американские законодатели на это пошли, к сожалению. Меня удивляет, что страна, позиционирующая себя как правовое государство, принимает такие документы. А мы защищаем своих граждан и не вмешиваемся во внутренние дела другого государства в отличие от «Акта Магнитского».

— При этом никто не действует жестче в отношении россиян, чем сами российские власти: чиновникам запретят иметь за рубежом все, кроме недвижимости. Дума оперативно реализует эту идею президента?

— Думаю, да. Я уже предложил на межфракционной основе сформировать рабочую группу, и она должна определить, какие инициативы следует предложить в развитие послания президента.

— Предыдущий президент ратовал за скорейшее принятие новой редакции Гражданского кодекса. Но этого не случилось.

— Год еще не закончился! Мы начали принимать поправки в ГК частями. Первый блок уже приняли, остальное — в начале будущего года.

— Еще летом вроде бы не собирались вступать в какую-либо партию и вдруг стали членом «Единой России». Поступились принципами?

— Не вдруг. Прошел год, как я работаю спикером. Я с самого начала говорил, что одна из главных задач — организация эффективного межфракционного диалога. Мне представляется, что я ее решил. А вступив в «Единую Россию», получил больше возможностей влиять на законотворческую деятельность.

— Но ведь беспартийному проще быть арбитром?

— Хочется верить, что депутаты убедились в том, что я могу быть справедливым и обеспечить учет мнений всех. Может, я и ошибаюсь. Лучше тоже спросите у моих коллег.

— Зачем было утяжелять своим членством партию думского большинства?

— Соотношение политических сил в парламенте соответствует политическому раскладу сил в обществе. Я не почувствовал изменения отношения к себе со стороны депутатов из оппозиционных фракций.

— А как теперь спорить с правительством? Выходит нарушение субординации...