Юбер аллес (бета-версия)

"Несмотря на все усилия нашего Гроссмайстера, долгое время духовно окормлявшего Хитлера и бывшего для так называемого "фюрера немецкого народа" посохом и свечой, этот человек так и не сумел впитать в себя те глубокие учения, которые мы тщились ему преподать.

Здесь стоит сказать несколько слов о так называемой "проницательности" Хитлера. Известно, что в первые месяцы войны он действовал словно зрячий среди слепцов. Начиная войну с очередной европейской страной, он уже знал, когда наши воины вступят во вражескую столицу. Это нельзя было объяснить даже достижениями разведки. Однако, многое станет яснее, если вспомнить о давних связях Ордена с некими негласными структурами, существующими в Европе на протяжении столетий и оказывающими огромное влияние на реальную политику..."

Власов нажал на клавишу и перешёл на следующий дат. Он начинался так:

"...ложно понимание событий 10 мая 1941 года вполне естественно - для тех, кто не знает истинной их подоплёки. Прежде всего, это был не первый перелёт Гроссмайстера за линию фронта. Он вёл сложнейшие переговоры с британскими структурами, отчасти родственными Ордену и не воспринимающими возрождение Германии как нечто безусловно враждебное и опасное. Я не обладаю достоверной информацией о том, насколько Хитлер был осведомлён о его действиях - но почти уверен, что определённое представление о происходящем он имел. Тем ужаснее и нелепее было случившееся случившееся сразу после, когда Хитлер устами Гёббельса объявил нашего Гроссмайстера безумцем, "живущим в мире галлюцинаций". Несомненно, Хитлер лишь выжидал момента, чтобы избавиться от опостылевшей опёки с нашей стороны.

Не менее постыдной была и реакция нации, кичащейся своим спортивным духом..."

Власов пропустил несколько абзацев.

"...Впрочем, нужно признать, что Хитлер был ещё не так безнадёжен, как его ближайшее окружение. Оно производило самое гнетущее впечатление. В основном оно состояло из людей с интеллектом и кругозором мелких лавочников и было поражено рессентиментом самого отвратительного свойства. Достаточно вспомнить такие курьёзные фигуры, как Гёббельс или Химмлер. В наши дни трудно себе представить, что подобные люди когда-то обладали реальной властью.

Наши случайные союзники, увы, тоже немногим отличались от Хитлера и его людей. Это были благонамеренные, но вульгарные, плоские люди, лишённые масштаба - хотя, надо отдать им должное, неплохие солдаты. Роммель внушал искренне уважение всем, кто его знал. Однако был ли он глубоким мыслителем, проницающим судьбы Германии? Увы, нет. То же самое можно сказать и о руководителе Абвера Канарисе, который, несмотря на свою ловкость, недостаточно хорошо знал..."

Власов откинулся на стуле, переваривая накопившееся раздражение. От выспренних речей князя прямо-таки несло самой отвратительной разновидностью снобизма - а именно, снобизмом теоретика, удобно устроившегося в кресле перед грудой книг и судящего героев прошлого с позиции учёного всезнайки.

Фридрих напомнил себе, что князь в свои лучшие годы не брюзжал по поводу недостаточной внутренней культуры руководства Райха, а смело охотился за вражескими истребителями. Хотя вряд ли в кабине самолёта его посещали глубокие мысли о будущем мира... Власов некстати вспомнил о пикантном французском приключении князя, в котором начисто отсутствовали и величие, и даже масштаб - и огромным усилием воли вернул себя к чтению.

В листах опять зиял провал: следующая страница была двести восемьдесят девятой.

"... в сопровождении неизвестного мне майора. Разговор продолжался недолго. Мне сообщили радостную, как нам тогда казалось, новость: к нашему делу присоединился генерал Манштайн. Это означало, что Генштаб наш целиком, и можно более не опасаться за успех предприятия.

Как обычно бывает, за хорошей новостью последовала плохая: в наших рядах начались трения. Гудериан, всё ещё не оправившийся от скандала 23 августа, когда Хитлер позволил себе публично его унизить, настаивал на немедленном выступлении. Канарис колебался, в своём очередном письме - как всегда, запаздывающем - советовал более тщательно проработать ситуацию, чтобы исключить неприятные неожиданности. Знали бы мы тогда, что нас ждёт буквально через несколько дней!

Здесь стоит сказать несколько слов о наших первоначальных планах. Планировалось уничтожить Хитлера, Бормана и Хейдриха, а также ещё несколько фигур, которые казались нам опасными. Остальных планировалось арестовать и разбираться с ними по мере выяснения их доли вины перед народом и Райхом. На устранении Хейдриха особо настаивал Орден. Впрочем, к Хитлеру, как к предателю наших идеалов, это относилось в той же мере: он должен был умереть.