Юбер аллес (бета-версия)

- Я знаю, - сказал Власов. Собственно, он был даже удивлен, что отставка Мюллера последовала так поздно.

- Вы ведь не в обиде на меня за тот, первый раз? - продолжал старик. Фридрих счел вопрос риторическим и промолчал. Но бывший шеф явно ждал ответа. Ого, подумал Власов. Мюллер, всерьез интересующийся душевными терзаниями уволенных подчиненных - это что-то новое. Впрочем, теперь все новое...

- Я понимаю, что у вас не было другого выхода, - произнес он вслух.

- Разумеется - после того, как тот американский кретин засветил вас на весь мир... Говорил же я вам - сидите в машине и не дергайтесь. На тот момент мы ничего уже не могли сделать.

- Я мог, - возразил Фридрих, - и у меня почти получилось.

- Как говорили еще во времена моего детства, "почти" не считается. Точнее говоря, в нашей работе "почти" - это даже еще хуже, чем просто ничего... И все же в том, чтобы отправлять на пенсию своих молодых сотрудников, есть нечто противоестественное. Почти как в том, чтобы хоронить собственных детей... Впрочем, я еще тогда сказал вам, что едва ли переживу вас надолго.

- Мне казалось, тогда вы еще на что-то рассчитывали, - заметил Фридрих.

- Какая разница, на что я рассчитывал... Все мы на что-то рассчитываем. Человек предполагает... "а бог располагает", так ведь гласит русская пословица? Так вот что я вам скажу, мой мальчик: если бы и в самом деле бог - это было бы еще не так обидно. Хуже, что располагает тоже человек, только другой и не лучший. Точнее, другие люди. Все пошло не так, как планировал этот несчастный идиот Хайнц, но вышло в итоге еще гаже...

Да, после смерти Клауса Ламберта все действительно пошло не так, как рассчитывал Эберлинг. Впрочем, ошибся не он один. Многие полагали, что, лишившись своего вождя, консерваторы немедленно перегрызутся между собой и надолго - во всяком случае, до референдума точно - перестанут быть влиятельной политической силой. Действительно, любой анализ ситуации показывал, что у каждого из маститых консерваторов имеются не менее авторитетные соперники, которые ни за что не пожелают согласиться с его лидерством. Ошибка аналитиков была в том, что они рассматривали лишь старшее поколение. Кто же мог предположить, что непримиримые старики в кратчайший срок сойдутся на кандидатуре Ламберта-младшего? Тогда - никто, это теперь кажется, что сын, поднимающий знамя из рук трагически погибшего отца - это самый простой и очевидный вариант.

Сам Отто Ламберт, естественно, весьма поспособствовал такому решению. Он ухватился за свой шанс столь быстро и цепко, что можно было подумать, будто он готовился к гибели отца заранее. Хотя, разумеется, расследование заговора не выявило никакого компромата на сына погибшего. Так или иначе, Отто с первых же дней, как говорят в России, взял быка за рога. Убийство Ламберта-старшего и без того качнуло симпатии многих в сторону консерваторов; Отто же оседлал эту волну и всячески развивал ее, разъезжая по всей стране и выступая с гневными и горячими речами - надо признать, весьма талантливыми - где обличал тлетворную заразу либерализма и попустительства и всячески эксплуатировал образ отца, мученически погибшего ради единства Райха и незыблемой твердости имперского порядка. Это оказалось очень выигрышно для укрепления своих позиций в Партии - и абсолютно проигрышно для Империи в целом.

Восточные земли, где многие уже предвкушали если не обещанную заговорщиками независимость, то, по крайней мере, поблажки и послабления в преддверии референдума, со страхом осознали, что в случае торжества ламбертовской линии (каковое в те дни казалось весьма вероятным; слухи о том, что Отто станет преемником Шука, ходили уже в открытую и косвенно подтверждались тем, что Райхспрезидент не предпринимал никаких мер, чтобы обуздать бурную активность молодого политика) следует ожидать лишь резкого закручивания гаек, когда не только придется на долгие годы забыть обо всяком расширении прав автономий, но, возможно, не удастся сохранить даже уже имеющиеся. Более того - и в самом Фатерлянде речи Ламберта, вызывая бурный восторг одних, пугали других. СЛС завалил страну газетами и листовками о "новом Хитлере" и "последнем шансе его остановить", и, надо сказать, к подобной агитации начинали все чаще прислушиваться люди, прежде не интересовавшиеся политикой и не сочувствовавшие либералам.