Юби: роман

Если Федор Андреевич и преувеличивал масштабность своей персоны в областном измерении, то самую малость. Руководимое им учебное заведение выбивалось из всесоюзно установленного строя организаций и подчинялось не районному отделу народного образования, а напрямую областному (по-тогдашнему облоно). Удивительный парадокс был в том, что стоило в верховно-определенной и для всех единой иерархии появиться исключению, вылезающему из общего ранжира, как это исключение становилось исключительностью во всем. Школа-интернат Федора Андреевича финансировалась отдельной строкой в бюджете облоно, но при этом деньги на некоторые хозяйственные нужды (от леса и кирпича на ремонт до угля на отопление) нагло гребла из районного бюджета. А кому выделить дополнительное финансирование из специальных образовательных фондов? Ну конечно же, Корнеевской школе, которая давно уже известна своими бесстыдными тратами на какие-то кабинеты лечебной физкультуры – целиком в зеркалах и ковровых дорожках. Все знают, что дорожки эти никак не влияют на действительное оздоровление воспитанников, но зато, если возникает вопрос, что показать въедливым проверяющим из столицы (республиканской или даже из самой Москвы), то никто и не сомневается – именно эти дорожки и эти зеркала… А отдай специальные фонды обычной школе – проедят бесследно и ничего стоящего не смогут показать никакой комиссии. Ну разве что изжелтелую от времени плакатную галерею пионеров-героев. Вы представьте только: приехали вы с проверкой, устали с дороги, хотите увидеть что-либо из передового опыта, новаторства хотите, чтоб сердце отдано детям и всякие новшества, а за вами повсюду следят огромные требовательные глазищи какого-то Вали Котика или совсем страшные – Павлика Морозова… Ужас!..

То ли дело владения Корнеева! И встретят и примут…

Потому и любили всякие инспекции возить сюда. Но и отдельные начальствующие в образовании чиновники частенько заглядывали к Федору Андреевичу – одни или с приятелями, как правило, тоже какими-то начальниками.

Федор Андреевич умел не только хозяйствовать, но и дружить. Причем дружбы его всегда шли в помощь хозяйству, а обширное хозяйство всегда помогало дружбам.

Например, Григорий, редкий умелец-механик, номинально заведовал котельной, но еще подрабатывал автослесарем, и его мастерство помогало владельцам престижных легковушек забыть о кошмарах отечественного автопрома и автосервиса. Не всем владельцам, конечно, но друзьям Федора Андреевича – без очереди. А еще к услугам гостей устраивалась охота, топилась банька, накрывался стол с самодельными копченостями. Ведь в школьной баньке время от времени организовывалась своя коптильня, которой пользовались все окрестные жители, разумеется, оставляя коптильщикам положенный процент лещей и окороков…

Справное было хозяйство у Федора Андреевича, и многочисленны были его друзья начальники. Поэтому Федор Андреевич не слишком перепугался из-за звонка капитана КГБ Матюшина… Слегка… Но еще больше разозлился.

«Какой-то капитанишка смеет вот так с ним разговаривать… А Федор Андреевич, между прочим, заслужонный работник образования, и пусть все (да и он вместе со всеми) посмеиваются над этим отличием – засрабоб, мол, но это тоже не хухры-вам-мухры, а целый засрабоб… и не какому-то засранцу капитану решать, кому здесь работать, а кому нет…»

Когда Федор Андреевич вспоминал о том паршивом звонке, он сначала привычно потел в легком перепуге, а потом заводил себя в защитный гнев, и степень этого гнева зависела от количества принятых рюмок. Но даже и в сильном гневе Федор Андреевич понимал: он абсолютно не прав и именно этот капитан, если захочет, будет решать, кому здесь работать, вернее, кому здесь не работать, а друзья-начальнички ничем не помогут – не смогут, да и не захотят… остерегутся…

* * *

Месяца через четыре после того памятного звонка, в самом конце первого полугодия, директорский телефон тренькнул несвойственным ему вкрадчивым дзыком. Почему-то Федор Андреевич сходу понял, что звонок «оттуда», и ладони его тотчас стали неприятно влажными. Он покосился на сейф, в котором таилась спасительная заначка, и тут же обозлился безо всякой заначки – обозлился на эту сраную гебню, которая средь бела дня пугает людей, и еще более – на свой же стыдный страх…

– Слушаю, – несвойственно грубо рявкнул он в трубку.

– Здравствуйте, Федор Андреевич. Это капитан Матюшин вас беспокоит. Скажите, у вас все еще работает Прыгин Лев Иль…

– Работает, – резко перебил капитана Федор Андреевич. – Хорошо работает. Если бы вы так хорошо работали, то давно бы уже были майором, – выпалил Федор Андреевич и бесцеремонно шлепнул трубку.

Вот тут ему стало страшно по-настоящему. Если бы он знал, по какому номеру можно позвонить этому капитану, он бы непременно позвонил и наплел бы с три короба про не понял или про кого-то, кто поднял трубку в его отсутствие… К счастью, номера он не знал, и поэтому у него не было никакой возможности немедленно спасать себя, свою карьеру, свою семью…