Юбилей

Наташа слушала фею, все больше убеждаясь, что происходящее вокруг было явью. Особенно после того, как фея заявила, что Славик ее недостоин и что она заслуживает большего. Наташа повернула голову. Муж перемигивался с каким-то горбатым тараканом, сидящим на бельевом комоде. В другое время она бы закричала и швырнула в насекомое тапком, но сейчас Наташа была полностью поглощена устройством личной жизни. Первой пришла мысль o 20-летнем муже, преимущества которого она определила достаточно быстро: «Здоровья и выносливости целый вагон. Цели в жизни еще не поставлены, желания до конца не сформированы. Зрелость мозга в трезвом состоянии пять процентов, a в пьяном почти минус десять. Можно идеально воспитать его под себя, не повторяя ошибок прошлого и учитывая потребности настоящего». C другой стороны, наличие молодого супруга не может радовать вечно, если каждое утро видишь в зеркале увядшую розу. «И хорошо если розу, а не засохшую сливу», – думала Наташа. «А если наоборот? Мне 20, а ему 80». Она посмотрела на обозначившуюся плешь мужа и представила себе, во что это озеро надежды превратится к 80 годам: в лоснящийся череп, покрытый бурыми пупырышками, которыe ей придётся трогать руками. «Пупырышки! Какой ужас!» – содрогнулась Наташа. «А если ему 30?» В этом возрасте Славик по-прежнему посвящал ей стихи, хотя уже имел приличую профессию. Руководил людьми и перемещался по карьерной лестнице в нужном направлении. Но это значило, что ей будет 70. Жена с таким сроком годности явно на любителя. И это точно не про Славика. «Он йогурт-то не ест, если тот нa день просроченный», – вспомнила Наташа.

Славик осторожно оглянулся через плечо. Супруга лежала неподвижно и, уставившись на сидящую под потолком муху, безвучно шевелила губами. «Странно ведет себя. Наверное, опять этот, как его… климакс», – вспомнил спасительное слово Славик. Это было удобное и, что немаловажно, действительно научное слово, которым врачи объясняли все странности в поведении женщин после сорокa. Он заметил загадочный блеск в глазах жены. Как если бы она скрывала какую-то тайну. Будто бы нашла его заначку и уже твердо намеревалась купить себе на эти деньги новые сапоги. Легкий холодок пробежал по спине Славика, не успев перерасти в леденящий ужас, потому что на комоде снова закашляли. Он устало поднял глаза. Гном нервно скреб ногтем складки сюртука и нетерпеливо ерзал в панталонах. Нужно было принимать решение. Голова тяжело гудела, переполненная комбинациями двузначных чисел. «Наташа все поймет и простит, – Славик откинул последние сомнения. – В конце концов, нажитые вместе годы – это не имущество, которое надо делить поровну и по справедливости».

Теперь он был уверен, что готов дать правильный ответ.

Славик проснулся, чувствуя в себе необычный прилив душевных и физических сил. Чудесное утро новой жизни заглядывало в окна. Он повернул голову. Наташа не спала. Когда-то он поклялся этой женщине состариться вместе и умереть в один день. Она улыбнулась, словно прочитала его мысли. Такой он запомнил ее вчера. Каждую морщинку на ее лице, появляющуюся после каждого потерянного волоса на его голове. Это был вселенский парадокс, не поддающийся никаким рациональным законам термодинамики, которые Славик так старательно зубрил в школе. Это была энтропия брака.