Иуда

— Именно поцелуй Иуды Искариота, самый знаменитый поцелуй в истории, несомненно, вовсе не был поцелуем предателя. Посланцы служителей Храма, явившиеся схватить Иисуса после Тайной вечери, ничуть не нуждались в Иуде Искариоте, не было никакой нужды в том, чтобы он указал им на своего учителя. Ведь всего несколькими днями ранее Иисус стремительно ворвался в Иерусалимский Храм и в ярости, при скоплении народа, опрокинул столы меновщиков[141]. Весь Иерусалим знал Его. Более того, когда за Ним пришли, Он даже не попытался сбежать, Он по Своему желанию отдался стражникам и по Своей воле пошел с ними. Иуда не совершил предательства, когда поцеловал Иисуса при появлении стражи. Предательство Иуды, если в самом деле это было предательством, случилось в момент смерти Иисуса на кресте. Именно в этот миг Иуда утратил веру. А вместе с верой он утратил и смысл жизни.

Гершом Валд слегка подался вперед и сказал:

— На всех известных и на всех неизвестных мне языках имя Иуда стало синонимом слова “предатель”. Возможно, еще и синонимом слова “еврей”. В глазах миллионов простых христиан каждый еврей заражен вирусом предательства. Когда я был молодым студентом в Вильно, полвека назад, однажды в поезде, который направлялся в Варшаву, в вагоне второго класса передо мной сидели две монахини в черных сутанах и в сверкающих белизной чепцах. Одна — пожилая, хмурая, широкобедрая, с основательным животом, а ее спутница — молодая, прелестная, с нежным лицом; в ее огромных, широко распахнутых глазах, устремленных на меня, было столько прозрачной, светлой синевы, непорочность, милосердие и чистота читались в ее глазах. Эта юная монахиня походила на Мадонну с иконы в сельском храме, Мадонну, которая была скорее девушкой, еще не превратившейся в женщину. Когда я достал из кармана газету на иврите и начал читать, пожилая монахиня сказала мне на изысканном польском с нотками изумления и разочарования: “Да как же это может быть? Ведь ясновельможный пан читает еврейскую газету!” Я ответил, что я и есть еврей, вскоре оставлю Польшу и направлюсь жить в Иерусалим. Ее молодая спутница взглянула на меня своими чистыми глазами, которые вдруг наполнились слезами, и стала мягко выговаривать мне голосом, звенящим, как колокольчики: “Но ведь Он был сладким, таким нежным, как же вы смогли сотворить с Ним такое?” Я, признаюсь, с трудом сдержался, чтобы не ответить ей, что в день и в час Распятия я, так уж случилось, был на приеме у дантиста. Ты должен обязательно закончить свое исследование. И может быть, в один прекрасный день выпустить книгу или даже две: одну — об Иуде Искариоте и еще одну — об Иисусе глазами евреев. И возможно, придет очередь исследования на тему “Иуда глазами евреев”?

Шмуэль улегся поудобнее, осторожно распрямил загипсованную ногу, вытащил из-под головы одну подушку и сунул ее между коленями. А потом произнес:

— В 1941 году писатель Натан Быстрицкий, более известный как Натан Агмон[142], выпустил драматическую сказку, точнее пьесу, под названием “Иисус из Назарета”. У Быстрицкого Иуда в ночь Тайной вечери вернулся из дома Каиафы, первосвященника, где узнал, что “первосвященники и фарисеи собрали совет… И с этого дня положили убить Его”[143]. Иуда упрашивает Иисуса, чтобы Он присоединился к нему и немедленно, в ту же ночь, бежал с ним из Иерусалима. Но Иисус у Быстрицкого отказывается бежать, Он говорит, что устала душа Его и Он просит смерти. На Иуду возлагает Он миссию: помочь Ему умереть, предав Его, свидетельствовать о Нем, что Он, воистину, возомнил о Себе, будто Он — Мессия или Царь Иудейский. Заслышав подобные речи, Иуда, как пишет Быстрицкий, “отдалился от Него в страхе”, “ломал свои руки в ужасе” и обратился к Иисусу: “Змей… Ты змей в образе голубки”. Иисус ответил ему: “Раздави же Меня”. Иуда набрался дерзости и стал выговаривать Иисусу: “Не надо лицемерить”; он даже умолял Учителя, чтобы Тот не возлагал на него эту ужаснейшую миссию. Иисус настаивал на своем: “Я повелеваю тебе предать Меня, потому что хочу принять смерть на Кресте”. Иуда отказывается. Он отдаляется от Иисуса, намереваясь скрыться в своем городе. Но какая-то внутренняя сила, более могущественная, чем он сам, заставляет его вернуться в последнюю минуту, пасть к ногам Учителя, целовать Его руки и ноги. И в смирении принять на себя эту ужасную миссию. Предатель — согласно этому произведению — не более чем верный посланец: предав Иисуса в руки Его преследователей, он всего лишь покорно исполнил возложенное на него Учителем.

Гершом Валд усмехнулся: