Иуда: предатель или жертва?

Дьявол воплощает ту связь, которую Иоанн устанавливает между Иудой и иудеями. В главе 8 отнюдь не первосвященники или фарисеи, а именно «иудеи» говорят Иисусу: «одного Отца имеем, Бога». На что Иисус возражает им: «если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня. Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец Диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (8: 41,42—44, выделено автором).

Последующее заявление Иисуса - «прежде ежели был Авраам, Я есмь» — побуждает иудеев взять камни и бросать их в Иисуса прямо в храме. Иуда, «диавол», в своей демонической одержимости связан с иудеями, чей «отец диавол», «отец лжи» (8: 44).

В Евангелии от Иоанна неверующие иудеи действуют через посланцев к фарисеям: «Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит; Если оставим Его так, то все уверуют в Него — и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом. Один же из них, Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, И не подумаете, что лучше, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ, И не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино. С этого дня положили убить Его» [11:47—53].

Иудейские религиозные лидеры здесь изрекают суррогатные пророчества, призванные обеспечить сохранение иудаизма под римским владычеством; Иисус воплощает Собой «угрозу священству, первосвященникам и их соглашательскому договору с римлянами (Smith 220).[94] Под страхом нависшего уничтожения иудеи у Иоанна никогда не оказывают героического сопротивления мстительным римским карателям; вместо этого они замышляют коварный обман, предусматривающий принесение в жертву человека. Исторической справедливости ради следует заметить, что иудеи дифференцировали себя от язычников, отвергая человеческие жертвоприношения, но у Иоанна иудеи задумывают предать Иисуса смерти, чтобы сохранить свою святую землю и свой народ.[95] Таким образом, по версии Иоанна, затеянный политический заговор включает план убийства. Иоанн усматривает в том иронию истории: иудеям неведомо, что ложь, которую они создают — «что Иисус умрет за народ, И не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино», — в точности исполнится.

Разделяет ли Иуда идеологию этой клики или он только наживается на их замыслах? Этот вопрос порождает переосмысленная Иоанном сцена с драгоценным нардом, использованным для помазания ног Иисуса. «Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?» (12:15). Этот вопрос звучит и в более ранних Евангелиях, однако Иоанн вкладывает его только в уста Иуды и сразу же сопровождает его пояснением: «Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому, что был вор: он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали» (12:6, выделено автором). Оговаривая это, Иоанн отделяет Иуду от других апостолов и одновременно отвергает любое иное толкование, которое могло бы оправдать союз Иуды с фарисеями.

Устами Иисуса Иоанн рассказывает о судьбе апостолов и участи Иуды: «Никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание» (17:12, выделено автором). Выражение «сын погибели» появляется еще раз в Новом Завете, во «Втором Послании к Фессалоникийцам», где Павел описывает «человека греха» (2:3), который «откроется» перед последним пришествием Христа: антихрист, как и Иуда, человек, но исполняет волю сатаны[96]. Иудой движет страсть к воровству или сам сатана, подобно тому, как иудеями у Иоанна движет не религия, но политическая выгода. Хотя некоторые из них и даже те, кто наделен властью, действуют под влиянием панического страха; часть иудеев верит в Иисуса, но репрессии, чинимые первосвященниками, столь сильно страшат их, что они скрывают свою веру, «чтобы не быть отлученными от синагоги» (Иоанн 12:42). Очевидно, что христиане времен Иоанна чувствовали себя в изоляции в своих иудейских общинах; демонизация Иуды и иудеев, возможно, являлась своего рода «защитным рефлексом» со стороны этого гонимого, вынужденного защищаться, меньшинства.[97]