Иуда (СИ)

Когда за стенами стали постепенно возникать выкопанные строго по Вобану траншеи, Келин велел своим бомбардирам спуститься в подвалы и слушать, не роют ли шведы сапу под стену. Предосторожность совершенно не лишняя. А я, немного оправившись, на пару с Дацьком занялся инструктажем и опросом лазутчиков. По свежевыпавшему снегу им было крайне неудобно ходить в вылазки, но ребята тёртые, справлялись как-то. То языка возьмут — у нас в подвале уже полтора десятка пленных шведов кантовалось — то высмотрят чего. А самые ловкие установили безличный канал переписки с «Большой землёй»: оставляли письма в дуплах условленных деревьев и через время забирали ответы. Главное, чтоб те были писаны знакомой рукой. И в последнем таком письме я получил три новости… Начнём с хорошей? Итак, армия Петра в пяти дневных переходах отсюда, идут не торопясь, по пути к ним присоединяются новые полки, ещё и Самойлович с Полуботком казаков привели. А плохая…

Я был совершенно прав в своих подозрениях: Василь Кочубей всё же добрался до Белой Церкви и наведался к дочери, но дома её уже не было.

За ней приехали — с письмом, якобы от меня. А это означало, что поработал Пилип. Он-то мою руку знал, мог и подделать…

Прочитав это, я не сразу разглядел третью новость. А когда ознакомился с оной, то понял, что такое «безвыходное положение»: сообщили о том, что из Крыма двинулась орда, и она уже в трёх или четырёх днях конного марша отсюда.

Приехали. Значит, швед подсуетился, у него с татарами давно хорошие отношения установлены. Только их здесь и не хватало для полного счастья.

Глава 17

Взгляд со стороны

Всё подтверждалось.

Что именно стряслось, одному Богу ведомо, однако на месте гетмана явственно сидит кто-то иной. Не самозванец, точно: те, кто знал Ивана Степановича ранее, уверяют, что это он, а не другая персона. И всё же… «Словно подменили», — сказал Кочубей, и Пётр Алексеевич вынужден был с ним согласиться.

Ещё можно было поверить, что Мазепа мог испугаться Божьего гнева и отречься от былых интриг в пользу правого дела. Но гетман никогда — никогда! — не признавал своих ошибок, тем более, прилюдно. А тот, кто сейчас действует его именем, мало того, что в грехах своих покаялся, так ещё и иезуитских конфидентов разными способами от себя отдалил. Да и оборона Полтавы за свой кошт…

Это не Мазепа. Но тогда вставал вопрос — кто? Друг или враг? Судя по его действиям, точно не неприятель.

Все вопросы должна решить личная встреча. Однако государь не торопился. Армия маршировала без спешки — дороги развезло. И полки Шереметева должны были подойти со дня на день, а с ними ещё обоз провиантский да пушкарский. У Каролуса, если верить последним донесениям Алексашки, никак не менее пятидесяти тысяч войска, зато провиант на исходе и холода вот-вот вновь нагрянут.

Интересы Отечества важнее собственного любопытства. Оттого и не спешил Пётр Алексеевич, хотя более всего на свете он сейчас желал разрешить загадку с гетманом. Пять дней, от силы — семь.

И сначала надобно генеральную баталию выиграть. Его шесть десятков тысяч войска против пяти десятков тысяч шведов? Научились ли наконец его солдаты воевать как надлежит? Лесная показала, что и шведа могут бить, когда захотят.

1

— Орда, значит… — насупился Семён, когда я зачитал ему донесение нашей полевой разведки. — Тут одним шведам жрать нечего, а ещё татары со своими лошадьми явятся.