Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции

Самым известным евреем в городе в то время был некий Ансельмо дель Банко (или, как его называли в еврейских кругах, раввин Ашер Мешуллам, брат Хайима Мешуллама из Падуи). Он славился своим богатством, либерализмом и слыл знатоком древнееврейской литературы[8]. Именно его можно считать основателем еврейской общины в Венеции. Во всех недавних событиях он выступал в качестве выразителя мнений своих единоверцев. Банк, которым он руководил, предположительно переведенный из Местре, был самым крупным в городе. Он вел дела в Портобуф-фоле, Монтаньяне, Крема и других местах на всей территории Венецианской республики. Благодаря масштабу проводимых им операций его имя то и дело встречается в записях того времени. Его сын Якоб, который торговал драгоценными камнями, был частым гостем в домах патрициев и постоянно попадал в неприятности по тому или иному поводу. Судя по всему, евреи-банкиры представляли для властей совершенно неисчерпаемый источник богатства; во время войны к ним то и дело обращались за займами и налогами. Вот в чем заключался секрет терпимости властей. В 1503–1516 годах еврейские банкиры вынуждены были предоставить правительству по меньшей мере 60 тысяч дукатов, не считая ежегодного налога, составлявшего 10 тысяч дукатов. Помимо того они платили обычные налоги, сборы и таможенные пошлины. Всего за тот короткий промежуток времени они выплатили государству не менее четверти миллиона дукатов.

Конечно, евреи не всегда безропотно подчинялись предъявляемым требованиям. В мае 1512 года власти потребовали у них огромную сумму в 10 тысяч дукатов, и они наотрез отказались платить. Семерых представителей общины, в том числе Ансельмо дель Банко, посадили в тюрьму до ноября следующего года в надежде склонить их к благоразумию. Как обычно, победила грубая сила, и евреи дали то, что от них требовали. Однако вскоре после освобождения Ансельмо и его коллега Авраам распорядились публично объявить от своего имени на Риальто, что они предлагают своим соплеменникам прекратить все дела из-за непомерных выплат, к которым их принуждают. Возможно, они не собирались всерьез осуществлять свою угрозу, и все же она напомнила властям о неизбежном исходе политики вымогательства. Судя по всему, угроза отчасти возымела действие, поскольку требования, предъявляемые к евреям, немного ослабели. Кроме того, в 1515 году из-за насущных финансовых потребностей государства евреи получили возможность расширить сферу своей деятельности. Против того, чтобы они торговали новыми товарами, выступали не только местные купцы, но и ремесленники; они воспринимали это как посягательство на прерогативы христиан. Однако в обмен на заем в размере 5 тысяч дукатов евреям официально разрешили открыть девять лавок для торговли подержанными вещами. Разрешение выдавалось сроком на три года. В следующем году, после выплаты 100 дукатов и займа в размере еще 400 дукатов, им разрешили открыть еще одну, десятую лавку. Все они располагались в торговом центре города, на мосту Риальто.

В течение того периода антиеврейские настроения нарастали. Говорили, что евреи проникали в город под ложными предлогами, что официально их никогда не допускали в Венецию и что они не имеют права там оставаться после того, как непосредственная угроза на материке миновала. Вопреки законам Венецианской республики, они даже учреждали в городе синагоги, где регулярно проводились публичные богослужения. Проповедники со своих кафедр обвиняли евреев в невзгодах государства и постоянных военных тяготах.

На Пасхальной неделе евреев видели по всему городу, особенно в приходах Святого Кассиано, Святого Агостино, Святого Павла и Святой Марии, тогда как раньше в дни главных христианских праздников они не осмеливались появляться в Венеции. Некоторые евреи-врачи постепенно забирали в свои руки медицинскую практику и привлекали к себе много внимания. В 1515 году на пасхальном богослужении фра Джованни Мария д’Ареццо произнес проповедь, направленную против евреев. Он призывал конфисковать все их имущество. Власти, со своей стороны, понимали, что евреи пригодятся государству в случае войны. Однако все больше представителей власти считали, что евреев нужно по крайней мере отделить от остального населения. Такие предложения поступали уже не раз, но их пока не воплощали в жизнь.