Иудейская война

3. Аристобул также восстановил против себя и без того уже ожесточенную Саломею, несмотря на то, что она приходилась ему тещей. Аристобул всегда стыдил свою жену за ее низкое происхождение; в то время когда его брат женился на царице, он получил в жены простую мещанскую дочь. Со слезами рассказывала об этом его жена своей матери Саломее, прибавив еще, будто Александр и его брат грозили, что, как только они сделаются царями, они матерей остальных братьев посадят за ткацким станком вместе с чернью, а самих братьев обратят в сельских старост, так как они, как те презрительно выражались, так превосходно вышколены. Саломея не могла преодолеть свою злобу и донесла обо всем Ироду; а так как она жаловалась на собственного своего зятя, то ей поверили. Еще одна сплетня возбуждала гнев царя: ему говорили, что братья часто взывают к имени своей матери, сквозь стоны проклиная отца; а если он то или другое платье Мариаммы дарит остальным своим женам, то они грозили каждый раз, что вместо царских одеяний им вскоре придется напялить на себя власяницы.

4. Как ни боялся царь гордости юношей, он тем не менее не терял надежды на их исправление. Готовясь к поездке в Рим, он пригласил их даже к себе, проронил несколько угроз как царь, но в общем говорил с ними как отец, увещевал их любить братьев и обещал простить прошлые их ошибки, если они исправятся в будущем. Они опровергли возведенные на них обвинения, называя их вымышленными, и сказали: их поведение может вполне подтвердить их защиту, но и царь, со своей стороны, должен положить предел этим наушничаньям и не доверять им так легко, ибо никогда не будет недостатка в ложных наветах против них, пока ложь будет находить себе веру.

5. Такими речами они хотя скоро успокоили отца и устранили временную опасность, но тем печальнее сделались их виды на будущее. Они только теперь узнали о вражде Саломеи и своего дяди Ферора. Оба были опасны и бессердечны, а Ферор к тому был еще могущественный противник, [106] ибо он состоял сорегентом Ирода, только без короны, имел 100 талантов собственных доходов, пользовался также доходом всего заиорданского края как подарком от своего брата, который с разрешения императора сделал его еще тетрархом и удостоил браком с царской принцессой, женив его на сестре своей жены. По смерти этой жены он назначил ему свою старшую дочь{200} и 300 талантов приданого. Правда, Ферор из любви к одной рабыне уклонился от женитьбы на царской дочери, и Ирод, отдав свою дочь за своего племянника{201}, павшего впоследствии в войне с парфянами, остался очень недоволен отказом Ферора. Но вскоре, однако, он, снисходя к его любовной страсти, забыл эту обиду.

6. Уже раньше, когда жила еще царица{202}, Ферор обвинялся в покушении на отравление царя. Теперь же выступило такое множество обвинителей, что Ирод, как ни любил он искренне брата, все-таки должен был поверить показаниям и стал его опасаться. Подвергая пыткам многих из заподозренных, он добрался, наконец, и до друзей Ферора. На допросе никто из них не сознался в формальном заговоре против жизни царя; но было указано на то, что Ферор собирался увести свою возлюбленную и вместе с ней бежать к парфянам и что муж Саломеи, Костобар{203} (за него царь выдал свою сестру после того, как первый ее муж, обвиненный в супружеской измене, был казнен), готов был способствовать плану бегства. Сама Саломея тоже не осталась свободной от обвинений: брат ее Ферор обвинял ее в том, что она тайно обручилась с Силлаем, наместником аравийского царя Обода{204}, смертным врагом Ирода. Хотя она была вполне уличена в этом и многих других проступках, раскрытых Ферором, она тем не менее была помилована; да и самого Ферора царь объявил свободным от всех тяготевших над ним обвинений.

7. Так надвигалась семейная буря на Александра и разразилась всецело над его головой. Между царскими евнухами были три, пользовавшиеся особенным доверием Ирода, как это видно было из тех обязанностей, которые им вверялись: один был его виночерпием, другой – хлебодаром, а третий приготовлял его ложе и сам спал в его близости. Этих трех евнухов Александр посредством больших подарков сделал орудиями своей похотливости. Царь узнал об этом и приказал допросить их под пытками. В развратных похождениях они тотчас же признались, но, кроме того, они рассказали еще, какими обещаниями они были обольщены. От Ирода, говорил Александр, им нечего ожидать многого; он старый повеса, красящий себе волосы, [107] но через это он же не может казаться им молодым; пусть только они слушаются его, Александра: скоро он силой отнимет власть у Ирода, отомстит своим врагам, а друзей сделает богатыми и счастливыми, и прежде всего их самих. Знатнейшие люди давно уже присягнули ему втихомолку и обещали ему свое содействие, а высшие и низшие офицеры в армии имеют с ним тайные совещания.